Жизнь и смерть

Пешеходная дорожка, по которой я шел, тянулась вдоль задних фасадов серых пакгаузов с запертыми на ночь воротами для разгрузки фур. На южной стороне этой улицы тротуара вообще не было, только сетчатый забор с колючей проволокой наверху, за которым располагалось что-то вроде открытой площадки для хранения запчастей. Я забрел очень далеко от тех районов Порт-Анджелеса, которые полагалось видеть приезжим. Уже темнело — на западном горизонте снова скапливались облака, и солнце скрылось за ними еще до заката. Моя куртка осталась в машине Джереми, и резкий порыв ветра заставил меня спрятать руки в карманы. Мимо проехал одинокий фургон, и дорога опять опустела.

— Эй, свинья, — услышал я позади себя женский голос.

Я оглянулся — это была та женщина, которая показалась мне знакомой. Позади нее стояли двое мужчин из проулка: один высокий и лысый, другой пониже ростом — похоже, тот самый, с пистолетом.

— Что? — спросил я, автоматически замедляя шаг. Она смотрела прямо на меня. — Прошу прощения, вы имеете в виду меня?

— Просишь прощения? — повторила она. Они по-прежнему шли ко мне, и я отступил к южной стороне дороги. — Это твое любимое слово, что ли?

— Я… Простите. Не понимаю, о чем вы говорите.

Она поджала губы — они были накрашены помадой неприятного темно-красного цвета, — и внезапно я вспомнил, где ее видел. Она была с парнем, которого я нечаянно задел рюкзаком, когда прилетел в Порт-Анджелес. Я посмотрел на невысокого мужчину и действительно увидел верхушки татуировок на обеих сторонах его шеи.

— Разве вы не собираетесь вызывать подкрепление, господин полицейский? — спросил он.

Мне снова пришлось оглянуться. Кроме меня, никого.

— Наверное, вы меня с кем-то путаете.

— Конечно путаем, — сказала женщина. — И там, в проулке, ты тоже ничего не видел, да?

— Видел? Нет. Нет, я ничего не видел.

Попятившись, я зацепился за что-то каблуком и пошатнулся. Я взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, и на это среагировал мужчина повыше, совершенно незнакомый.

Он направил на меня пистолет.

Я думал, оружие есть только у низкорослого парня. Возможно, они все вооружены.

— Эй, эй, — сказал я, поднимая руки выше, чтобы он мог видеть, что они пусты. — Я не полицейский. Еще учусь в школе, — я продолжал отступать, пока не наткнулся спиной на сетчатую ограду.

— Считаешь меня дурой? — спросила женщина. — Думаешь, меня проведет твой штатский прикид? Я видела тебя с твоим напарником-полицейским.

— Что? Нет, это был мой отец, — сказал я, и мой голос дрогнул.

— Так ты не свинья, а просто поросенок? — засмеялась она.

— Ну да. Вот все и прояснилось. Теперь я уйду с вашего пути… — я начал продвигаться боком вдоль забора.

— Стоять.

Это был лысый мужчина, по-прежнему направлявший на меня пистолет. Я застыл на месте.

— Что ты делаешь? — спросил у него тот, что пониже. Его голос был тихим, но, так как на улице не раздавалось ни звука, я с лёгкостью все слышал.

— Я ему не верю, — сказал высокий.

Женщина улыбнулась:

— Как поется в той пиратской песне? Покойники — плохие рассказчики.

— Что? — прохрипел я. Нет, послушайте, это… в этом нет необходимости. Я никому ничего не расскажу. Да и нечего рассказывать.

— Это верно, — согласилась она. Посмотрела на высокого мужчину и кивнула.

— Мой бумажник вот здесь, в кармане, — предложил я. — Там не очень много, но вы можете забрать все… — я потянулся к карману, и это было ошибкой. Пистолет подскочил на дюйм. Я снова поднял руку.

— Нужно сделать это тихо, — предостерег коротышка и, наклонившись, подобрал в сточной канаве кусок трубы. — Убери пистолет.

Я собирался сорваться с места и бежать, как только лысый опустит пистолет, и он, казалось, понимал это. Он медлил, а татуированный тем временем направился ко мне.

«Убегай зигзагами», — вот что однажды сказал мне отец. Трудно поразить движущуюся цель, особенно если она движется не по прямой. Это помогло бы, если бы я не был обречен споткнуться обо что-нибудь. Только бы устоять на ногах. Ведь могу я сделать это хоть раз, правда? Всего один раз, когда от этого зависит моя жизнь?

Насколько болезненна несмертельная пулевая рана? Способен ли я бежать, превозмогая боль? Надеюсь, что да.

Я пытался заставить двигаться словно приросшие к земле ноги. Мужчина с обрезком трубы был уже в считаных шагах от меня.

Визг шин заставил его замереть. Мы все посмотрели в сторону приближающегося шума, который стал оглушающе пронзительным.

Из-за угла вылетели сверкающие фары и понеслись прямо на меня. Еще несколько дюймов — и машина сбила бы татуированного парня, но он успел отпрыгнуть с дороги и с шумом врезался в сетчатую ограду. Я повернулся, чтобы бежать, но автомобиль неожиданно резко затормозил так, что открытая пассажирская дверца оказалась в паре футов от меня.

— Садись, — прошипел яростный голос.

Я нырнул в темный салон «вольво», даже не задаваясь вопросом, как здесь оказалась Эдит. Облегчение и новая волна паники накрыли меня одновременно. А вдруг она пострадает? Захлопнув за собой дверцу, я закричал:

— Поехали отсюда, Эдит! У него пистолет.

Но автомобиль не сдвинулся с места.