Умирает в человеке лишь то, что поддается нашим пяти чувствам, а что вне этих чувств, что, вероятно, громадно, невообразимо, высоко и находится вне наших чувств, остается жить.
Думаете ли вы, что человек способнее понять смерть, нежели рождение? – Нет, конечно.
Узел всей человеческой мудрости – в чувстве смерти, в мысли о конце. Потому что все можно понять, а этого понять нельзя…
Смерть делала все несомненным, как она сама.
Смерть со славой и с честью – не жертва, а подвиг.
Тишина лечит душу. Но если тишина относится к «концу всего», как сон к смерти, то неужели смерть окончательное излечение?
Каждая могила – край земли.
Плохо, если у человека нет чего-нибудь такого, за что он готов умереть.
Умереть – это величайшее безумие, которое может позволить себе человек.
Тот, кто оставил после себя хоть одну светлую, новую мысль, хоть один полезный для человечества подвиг, не умер бездетен.
Нехорошо болеть, еще хуже умирать, а болеть и умирать с мыслью, что ничего не останется после тебя на свете, – хуже всего.
Но что же такое смерть? Та минута в целом бытии человека, в которую он перестает видеть себя в теле. – Вот и все.
Мы твердо верим в то, что наступит наконец такое время, когда стыдно будет умирать человеку ранее ста лет.
За делом-то, пожалуй, и приятнее умереть, чем так сидеть да дожидаться смерти.
Когда нам не хочется умирать, это значит, что нам не хочется лишаться того, что мы уже знаем, пережили, видели: солнца, моря, дождя, травы, снега, музыки, любви… А вовсе не потому не хочется умирать, что осталось-де много неизведанного. О неизведанных радостях и наслаждениях мы не думаем и не жалеем.
…Гибнет в потоке времени только то, что лишено крепкого зерна жизни и что, следовательно, не стоит жизни.
Мертвые срама не имут.
Есть разные мертвые, одни из глубины пережитых тысячелетий и теперь властно определяют направление нашего современного лучшего.