Жизнь и реформы

Начались выступления. Вопреки советам доброхотов, рекомендовавших «подстраховаться» и по примеру прежних лидеров «организовать прения» (то есть выпустить побольше своих сторонников, придержать критиков, предварительно побеседовать с некоторыми из них и т. д.), я не стал маневрировать. Решил, что настала пора действовать в открытую. Отвергнет большинство ЦК проект — будет размежевание, которое стало неизбежным. Удастся добиться одобрения его на Пленуме — значит, проба сил и финальная сцена расставания фундаменталистов и реформаторов откладывается до XXIX съезда партии. Не скрою, последний вариант я считал предпочтительным уже потому, что судьбу партии и уместней, и достойней решать не Пленуму ЦК, а именно съезду.

Как и следовало ожидать, с первых выступлений посыпались критические замечания и упреки: недостаточно четко заявили о приверженности идеям Маркса-Ленина, слишком однозначно трактуется переход к рынку, не надо стесняться сказать о заслугах КПСС перед советским народом и т. д. Но чем больше накапливалось претензий и «скучнели» мои помощники, опасавшиеся, что редкомиссия Пленума изуродует проект, тем спокойней становилось у меня на душе. Дело в том, что резким контрастом с содержанием замечаний был тон, каким они высказывались. Прозвучало не больше двух-трех истерических выступлений с проклятиями по адресу отступников от марксизма-ленинизма, неистребимой верой в вечность нашей идеологической догматики. Подавляющее большинство ораторов оценивали подготовленный документ с позиций уже далеко продвинувшегося вперед общественного сознания.

Даже консервативно мыслящие люди, испытывающие ностальгию по старым порядкам или хотя бы по отдельным чертам дорогого им прошлого, не могли не считаться с тем, что после бурных дискуссий на съездах народных депутатов и сессиях Верховного Совета, в прессе и телевизионных клубах понятия рынка, гражданского общества, правового государства, свободных выборов, политического плюрализма, многопартийности, общечеловеческих ценностей, интеграции в мировое сообщество и многие другие из этого же смыслового ряда стали нормой, укоренились в народном мнении.

А как же фанатики, разве их не было в зале? Почему они отмолчались, не встали стеной против «еретиков»? Думаю, тому было несколько причин. Прежде всего, не были еще забыты итоги апрельского Пленума, где твердолобым пришлось отказаться от замысла сместить генсека. Соотношение сил с тех пор не изменилось, и новый «бунт на корабле» расценивался в этой среде как заведомо проигрышный. Далее: не могли они не считаться с тем, что к июлю начали созревать плоды ново-огаревского процесса, общество настроилось на волну согласия. В этой обстановке раскол в КПСС обернулся бы в первую очередь против «партийных боссов».

Наконец, многие из них сочли бессмысленным вылезать с резкой критикой просто потому, что вообще разуверились в возможности достичь своих целей такими средствами, уже тогда начали прицеливаться к «решительным», силовым действиям.

Как бы то ни было, Пленум поручил доработать проект, и редко-миссия сделала это без серьезных потерь.

Заключая работу Пленума, я прежде всего обратил внимание на необходимость проявлять широту взглядов и терпимость к инакомыслящим. Общество устало, не хочет терпеть новые перевороты, конфронтацию, социальную перенапряженность, оно вздохнуло с облегчением, когда разнесся призыв поставить выше всех партийных и политических споров интересы народа, Отечества, государства. Улавливая эту общую тенденцию, очень важно овладевать курсом на реформы, цивилизованный подход к политике.

А тем, кого пугает понятие «реформизм», я напомнил слова Ленина: на место революционного подхода «в смысле прямой и полной ломки старого» необходимо поставить «совершенно иной, типа реформистского». Сказано это было в 1921 году. Все дело в направленности реформ.

Мы подошли к необходимости новой «коренной перемены всей нашей точки зрения на социализм». В рамках старой модели ответы на вопросы не найдем, как не нашли ответов наши друзья, которым мы помогали эту модель у них «проэкспериментировать». Да, это кризис социализма и социалистической идеи, но кризис может быть преодолен. За ним может последовать выздоровление и новый решительный шаг вперед обновленного социализма.

Мое впечатление от июльского Пленума ЦК можно резюмировать так: открылась реальная перспектива реформирования КПСС. А вот удастся ли использовать эту возможность — зависело уже от многих факторов и общего хода событий.

Пленум стал своего рода заключительным актом первой половины 1991 года. Начинался самый драматический этап в жизни страны, в личной моей судьбе.

Цель близка