Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4. (СИ)

Разумеется, похороны можно было и отложить - но требовалось выиграть время, пока испанец и 'Зосима' приблизятся и составят противовес наглому англичанину. Так что убитым предстояло сослужить еще одну, последнюю службу. Священников на корабле не было. По католикам заупокойную молитву читал капитан Альфонсо Морелли, по православным - боцман Игнатьев, по старообрядцам - какой-то пожилой бородатый матрос. Всем я шепнул на ухо, чтобы не спешили. Команда построилась (за исключением дежурной смены на помпах) и с надлежащим смирением слушала древние слова: единожды на латыни и дважды по-славянски. Зашитые в парусину тела скользнули в неродные воды, кто умеет - запели псалом, а я отошел в сторону для беседы с помощником капитана 'Зосимы'. Шлюпка как раз причалила с противоположного от англичан борта. Нетерпение просто жгло мою душу.

- Что с 'Менелаем'?

- Все в порядке, Ваше Сиятельство. Миновал пролив ночью, беспрепятственно. 'Савватий' сопровождает. Сейчас от нас на осте, с палубы уже не видно.

- А с мачты?

- С трудом. Подробностей не разглядеть.

- Так. Ладно. Сейчас возьмешь раненых, сколько сумеешь. Тихону передай: пусть подходит ближе и спускает все шлюпки. Надо снять команду.

- Ваше Сиятельство... Может, помощь оказать: удержим корабль на плаву до ближайшего порта...

- Нет. Я сказал, утонет - значит, утонет. Принимай раненых, распоряжусь.

Последнее 'аминь' растаяло в воздухе; заждавшийся лейтенант с нетерпением барабанил пальцами по планширю своего баркаса. Еще бы ему не беспокоиться: испанцы уже взялись за весла, торопясь встрять в конфликт. По морским законам, право досмотра за ними.

- Джонс, я готов позволить осмотр корабля, но только по письменному предписанию от вашего капитана. Мои люди не станут противиться, однако предупреждаю: сей приказ будет опротестован в Лондоне, в Королевском суде.

- Сэр, только не пускайте испанцев! Я вернусь с предписанием через четверть часа.

- Договорились.

- Кстати, сэр: как называется ваше судно и куда оно следует?

- 'Менелай'. Уже никуда не следует: до Малаги вряд ли дотянем.

- Гибралтар ближе.

- Подумаю об этом.

Застоявшиеся британцы помчались за бумагой, сгибая весла. Альфонсо подошел ко мне:

- Разводить людей на работы?

- Нет. 'Диомеда' спасать не будем. Подойдут шлюпки - всю команду снимем на 'Зосиму'. Матросов, что на помпах, гони наверх. Потом собственноручно выбьешь распорки, кои держат щиты на пробоинах. Если рука не подымется - давай я выбью.

- Ваше Сиятельство... Надо бороться до конца!

- Пойми: сейчас англичане думают, что это мы - 'Менелай'. Поднявшись на борт, они узрят явные признаки своего заблуждения, и станут преследовать настоящий.

- Не догонят: у Луки прекрасный корабль.

- Догонят, к сожалению. В южных водах, чтобы сохранить ход, надо чистить дно через шесть месяцев максимум. Лучше - через три. А Лука полтора года там болтался. Без доков, без кренгования. Так что догонят. И драться с ними не с руки, по малочисленности наших команд и уязвимости груза. Главное же, король Георг не простит, если мы утопим его фрегат. Все концы в воду - самое верное. Не горюй: на прибыль от китайского чая таких кораблей можно тридцать построить и оснастить. Или сорок, если удачно продам. Так ты идешь? Время не терпит!

- Испанцы нам не помогут?

- Разве потянут время еще немного, пока будут ругаться с соперниками. Вполне возможно, их капитан имеет от своего адмиралтейства такое же предписание, как английский коллега. Ну что, исполнишь приказ?!

- Да, Ваше Сиятельство. Хотя охотнее бы застрелился.

- Запрещено. Смертный грех. Ступай, с Богом!

Спустя полчаса обреченный корабль исчез под волнами, избежав осквернения подошвами английских башмаков, - а потяжелевший 'Зосима' на всех парусах устремился в погоню и следующим утром настиг убежавших вперед собратьев. У настоящего 'Менелая' ход был и впрямь неважный. Нас никто не преследовал. Видимо, заданную мною загадку британцы с ходу не разгадали: то ли драгоценный груз и впрямь исчез под волнами, то ли давно перегружен на другие суда и плывет неведомо где. Ущерб от интриг Ост-Индской компании я счел умеренным. Пустой корабль, тринадцать душ убитых, десятка два раненых. Больше всего досталось французам-канонирам, которые, собственно, не мои, и вообще наняты на один раз. Но претензий с их стороны не прозвучало: покойники по природе тихие, а живые кланялись и благодарили за щедрость. Выплаты вдовам, компенсация за раны, бонусы за меткую стрельбу - кажется, ничего не забыл. Филипп Гонтье, прощаясь, выразил живейшую готовность продолжать сотрудничество:

- Не будет ли еще для нас службы, Ваше Сиятельство?

- Боюсь подвести вас, мэтр, под королевский гнев. Если при дворе узнают о сих приключениях - неприятности воспоследуют. Либо запретят служить у меня, либо, угрожая родным, заставят шпионить. Поэтому принять могу только тех, кто готов полностью распрощаться с Прекрасной Францией.

Артиллерист помрачнел:

- Да, господин граф: от столичных крючкотворов можно ждать любых пакостей. Но все ж не забывайте о нас.

- Не забуду. Это было бы верхом неблагодарности с моей стороны.