Жизнь древнего Рима.

После этого полуденного отдыха наступал черед мытья в банях, гимнастических упражнений, отдыха и прогулок. А потом семья в полном составе (не считая маленьких детей, которые ели отдельно) собиралась на обед, на который обычно приглашали еще кого-нибудь из друзей и добрых знакомых. Обед был маленьким домашним праздником: вокруг стола собирались близкие и милые люди, и удовольствие от еды, естественное для людей проголодавшихся, на этом празднике отнюдь не было главным. Это было время дружеской непринужденной беседы, веселой шутки и серьезного разговора. Гораций со вздохом вспоминал о тех «божественных обедах» в его сабинском поместье, за которыми шла беседа о высоких философских вопросах, перебиваемая нравоучительной и веселой басней (sat. II. 6. 65-79)[91]. Чтение за обедом в кругах римской интеллигенции вошло в обычай: раб-чтец читает обедающим и у Плиния Старшего, и у его племянника, и у Спуринны (Pl. epist. III. 5. 11; I. 15. 2; IX. 36. 4; III. 1. 9). У Аттика «обед никогда не обходился без чтения, он хотел доставить не меньше удовольствия душе сотрапезников, чем их желудку» (Nep. Att. 14. 1). «Удовольствие» иногда оборачивалось своего рода наказанием: Марциал с комическим ужасом рассказывает, что не подали еще второй перемены, а хозяин читает уже третий свиток стихов, «и четвертый читает, и пятый читает» (III. 50; ср. 45: «…не хочу камбалы, не хочу двухфунтового окуня, не хочу шампиньонов, не хочу устриц: молчи»). Иногда обед сопровождался музыкой; в богатых домах были свои музыканты. Милон с женой путешествовал в сопровождении целой домашней капеллы (Cic. pro Mil. 21. 55). У Хрисогона на его пирушках певцы и музыканты, игравшие на струнных и духовых инструментах, оглушали своей музыкой весь околоток (Cic. pro Rocc. Amer. 46. 134). В колумбарии Статилиев есть табличка «Скирт, музыкант» (CIL. VI. 6356); в колумбарии, найденном в винограднике Аквари, упомянут «Энифей, музыкант» (CIL. VI. 6888). У Тримальхиона музыка не умолкала в течение всего пира. Иногда ставились сценки из комедий (Pl. epist. I. 15. 2; III. 1. 9; IX. 17. 3), Плутарх (quaest. conv. VII. 8. 3, p. 712B) рекомендовал брать Менандра. Иногда обедающих развлекали танцовщицы, плясавшие под звуки музыки или щелканье кастаньет; особенно славились гадитанки и сириянки. Скромный обед у Марциала обходился без «бесстыдных гадитанок» (V. 78. 26-28), и он считал это одним из его преимуществ; в строгие дома, вроде домов обоих Плиниев, их вообще не допускали.

Обед длился обычно несколько часов: торопиться было некуда. У Спуринны он даже летом захватывал часть ночи; Плиний Старший, очень дороживший временем, проводил за обедом не меньше трех часов. Во времена древние, когда деревенские привычки были преобладающими, обедали в полдень. В городе со множеством его дел, важных и пустых, люди освобождались только к вечеру, и к этому времени обед (cena) и был отодвинут. В старину обедали в атрии: у очага зимой и в саду летом; в деревне рабы собирались к обеду «в большой деревенской кухне» (Var. r. r. I. 13. 2). В городском особняке появляются особые комнаты, которые отводят для столовых. У богатых людей летом обедают в одних столовых, зимой – в других: летние делают с таким расчетом, чтобы туда не попадало солнце, зимние – наоборот (Var. r. r. I. 13. 7; Col. I. 6. 1-2). Столовые называют греческим словом «триклиний», так как вокруг стола расставляют три ложа. Мужчины обедали лежа; женщины за столом сидели: возлежание для женщины считалось неприличным.