Жизнь древнего Рима.

Помпеи и Геркуланум дают наиболее яркое представление о домах-особняках: по их развалинам и планам мы можем судить о жилье состоятельного человека в провинциальных городах Италии. Что касается Рима, то перестройки, пожары, всяческие катастрофы, а главное, непрерывно продолжавшаяся жизнь города до такой степени исказили, а то и стерли следы старых особняков, что до нас дошли только «обрывки», иногда, правда, довольно красноречивые. Хорошо сохранился так называемый Дом Ливии на Палатине, выстроенный в самом конце I в. до н.э. и благоговейно сохраняемый и в позднейшее время. Это классический образец римского особняка начала империи: атрий (13x10 м), на который выходят таблин (7x4 м) и два «крыла» (7x3 м каждое); справа от атрия – триклиний (8x4 м). За этой официальной частью дома идет «семейная» половина, наглухо отделенная от первой; чтобы попасть туда, надо было пройти по коридору, который шел между триклинием и правым «крылом». В этой половине вокруг прямоугольного перистиля расположено было 12 комнат (самая большая из них 16 м2). Весь дом занимал площадь 850 м2. Ряд других известных нам римских особняков представлен буквально клочками больших или меньших размеров: от одного сохранился перистиль с колоннами серого мрамора и коридоры, от другого – одна прихожая, от третьего – комната с коробовым сводом. Остатки старинного плана дают нам, однако, возможность судить о размерах этих особняков: одни из них занимают площадь около 400 м2, другие – 700 или около 900 м2, но есть и такие, которые раскинулись на 1500 м2, а то и больше. В один из таких особняков Марциал посылал с утренним приветом вместо себя свою книгу (I. 70): «Ступай… в прекрасный дом Прокула… тебе надо войти в атрий высокого особняка… не бойся переступить порог этого роскошного и гордого жилища». На окраинах города эти «гордые жилища» захватывают большие пространства. Ведий Поллион, сын отпущенника, тот самый, который бросал в пруд к муренам провинившихся рабов, завещал Августу свой особняк на Эсквилине; император велел снести его и построил на этом месте портик, который назвал именем своей жены Ливии. Уцелевший план этого портика позволил вычислить площадь, которую занимал особняк Ведия: это 11 500 м2, т. е. в 14 раз больше, чем дом Ливии. Объясняя Спарсу, почему он так часто уезжает в свою маленькую виллу под Римом («в Риме бедняку невозможно ни думать, ни спать»), Марциал пишет: «Ты, Спарс, этого не знаешь и не можешь знать, наслаждаясь жизнью во дворце, плоская крыша которого выше окружающих холмов. У тебя в Риме деревня, живет в Риме твой виноградарь, и на Фалернской горе урожай винограда не бывает больше. Ты можешь прокатиться на лошадях по своей усадьбе. Ты спишь в глубине своего жилья; ничья болтовня не нарушает твоего покоя; ты пробуждаешься от дневного света тогда, когда пожелаешь его впустить» (XII. 57). Сенека поминает дома, которые «занимают пространство, превосходящее площадь больших городов» (de ben. VII. 10. 5).

Таких роскошных особняков было, конечно, в Риме мало, но и вообще особняков сравнительно с общим количеством домов было немного; по статистическим данным, от эпохи Константина Великого их имелось во всех четырнадцати районах столицы только 1790, тогда как инсул было 46 602[52].

Инсулой называется многоэтажный дом, в котором находится ряд квартир, сдающихся в наем. В нем нет ни атрия, ни перистиля; старый особняк увеличивает свою площадь по горизонтали, инсула растет вверх по вертикали; в особняке место атрия, таблина, перистиля строго определено и неизменно, в инсуле комнаты могут менять свое расположение по замыслу архитектора или хозяина и свое назначение по произволу съемщика. Где же искать родоначальника этих громадин, столь отличных от «домов с атрием» и так похожих на наши современные многоэтажные дома?