Жизнь «до» (СИ)

Еще крепче сцепив руки, я огляделась. Для пущего эффекта надо бы сесть, скрестив ноги, вот только ни валунов, ни поваленного ствола дерева не видать, а джинсы марать о красноватую, словно опаленную солнцем землю совсем не хотелось.

Бранов злобно сверкнул глазами

– Пойдешь. Если, конечно, не хочешь, чтобы твоя подружка окочурилась, пока ты тут выделываешься.

Я неуверенно повела головой. Перспективка так себе, если честно.

– Так что замолкни и будь благодарна, что я тебя пожалел и вообще взялся помочь, – будто учуяв мое сомнение, жестко выдал Бранов. – Шагай молча, делай только то, что я тебе скажу и, пожалуйста, прекрати создавать мне проблемы! Боже, – сквозь зубы процедил аспирант, нервно оглядываясь, – какого черта я вообще в это ввязался…

Опешив, я несколько раз моргнула, опустив руки. Тоже мне, альтруист выискался. Решил помогать? Так помогай без-воз-мез-дно!

– Ах, вот оно что, – сжав кулаки, сорвалась я с места. Гнев капля за каплей топил благоразумие. – Знаете, спасибо, что подбросили до… – название этого места, как бы я ни старалась, так и не придумала. – В общем, неважно. Дальше я сама во всем разберусь. Чао-какао!

Махнув рукой, я зашагала в сторону леса. Что творила, сама не знаю. Это же глупо! Куда я без него дойду?

Однако обернуться, а уж тем более вернуться, сил в себе найти никак не могла. Шагала и шагала, упрямо глядя вперед, каждую секунду ожидая, что золотистое сияние разольется по округе, и я останусь одна. Совсем одна в своей глупой, никчемной, никому не нужной…

Черт, ну до чего же я дурная и упрямая! Говорила мне мама…

Позади раздался приглушенный звук быстрых шагов. Доля секунды, и Бранов, нагнал меня, проворчав:

– Чао-какао… Кто так говорит вообще? Детский сад, честное слово.

– Я так говорю, – буркнула, сбавляя шаг, ведь поджилки все еще тряслись и ноги едва слушались. От сердца тут же отлегло.

Какое-то время шли молча, а затем аспирант, подстроившись в ритм моего шага, подтолкнул меня плечом.

– Можешь начинать. Я весь во внимании.

– Что начинать? – удивилась я.

– Как что? Благодарить меня, – состроил рожицу он. – Я, конечно, нянькой для взбалмошной девицы не нанимался, но видимо, выбора у меня нет.

– Выбор всегда есть, – возразила я. – Значит, вы решили идти за мной, пока «спасибо» не услышите?

– Как вариант, – совершенно серьезно ответил Бранов

– Ой, да ну вас…

Еще долго шли рядом по осеребренной луной дороге. Аспирант все время бубнил что-то о «хвалебных песнях» и «благодарностях в стихах», о медалях за «терпение и выдержку», а я только глуповато улыбалась тайком. Радость скрыть удавалось с трудом, да и благодарить за то, что не бросил, и правда хотелось.

И шут с ними с этими тайнами и секретами. Пусть остаются. Сейчас главное, Оксанку найти и выбраться.

* * *

Как ни крути, а уйма людей по всему миру хоть раз мечтала оказаться в мире своей любимой книги. Это голубая мечта книгомана. Такая сладкая и такая недосягаемая.

Я скосилась на Бранова, шагающего с неизменно спрятанными в карманах руками.

Он осуществил мою мечту, а значит, мне полагается радоваться и плясать джигу. Вот только где она, эта радость?

Я огляделась, нервно ежась и ускоряя шаг.

Что-то недоброе скрывалось в колючих зарослях вдоль дороги, нечто темное дышало там, за горизонтом. Я это будто бы нутром чувствовала. И, несмотря на то, что Оксана где-то там, идти становилось все тяжелее и страшнее. Даже вопросы, коих у меня на языке всегда вертелось немало, вдруг сдулись и потеряли значимость. А это знак.

Очень дурной знак.

Шли еще около часа. Дорога сперва обратилась в тропу, а затем истончилась и вовсе затерялась средь растительного беспредела. Огромная, не чета нашей, желтая луна поднялась на небосклоне, но сырой топический лес, незаметно подступивший и вскоре объявший нас со всех сторон, скрыл ее. Будто нам, чужакам, на такую красоту и глядеть не полагалось.

Хотя разве ж я чужак? Это ведь мой мир, я его придумала, разве нет?

– Ян Викторович, – остановилась я. – Отдых.

Бранов понимающе кивнул и оперся на поросший лианами ствол. Прикрыл глаза. Дышал он тяжело и часто, но, сделав пару глубоких вдохов, словно пришел в себя.

Едва вошли в зону леса, взятый с собой на всякий случай мобильник оказался как раз кстати. В темноте таились шорохи, и фонарик от фотовспышки, хоть и тусклый, создавал чувство защищенности.

– Скажите, а здесь, – я раскинула руки, и луч света скользнул по плотным, похожим на пальмовые, листьям, – обитает только то, что придумала я? Вернее… чудищ тут не водится?

Мыслями я все время возвращалась к Оксане. И беспокойство за подругу росло в геометрической прогрессии. А вдруг она уже…

– Думаю, не водится, – задумчиво почесал переносицу Бранов. – В подобных местах редко появляется что-то не из авторского мира. Хотя место исключениям есть всегда. Но это когда совсем дела плохи.

– Если вы меня так успокоить хотели…

Аспирант вновь коснулся носа, будто смутившись.

– Слушай, я не так уж часто путешествую и не могу все знать.

Я отклонилась, стараясь выразить удивление как можно эмоциональнее.

– Удивлена?

– Не то слово!

Он развел руками, мол, что поделать.