Жизнь боя

За столом госпожа расспрашивала его об утренних делах, но он молчал. Видя, что ее усилия тщетны, она погрузилась в задумчивость и выходила из нее лишь для того, чтобы положить себе на тарелку какой-нибудь лакомый кусочек. Теперь она читала, сидя рядом с мужем. Я видел поверх газеты, которую он просматривает, как хмурятся его брови.

— Ну и жара! — сказал он, расстегивая воротник рубашки. — Ну и жара!

— Почему бы тебе не снять рубашку? Останешься в майке, — предложила госпожа.

Он вытащил рубашку из шортов, но снять ее не пожелал. Жена равнодушно смотрела на него. Затем она углубилась в роман.

Комендант потребовал стакан воды. Когда я подавал ему пить, он спросил, кипяченая ли это вода.

— Конечно, господин, — ответил я.

Он взял стакан двумя пальцами, поднес его к глазам, вытянул руку, поднял стакан над головой, снова приблизил к глазам, понюхал, сморщился, поставил стакан на поднос и потребовал другой.

Жена чуть заметно пожала плечами. Я подошел к холодильнику и, воспользовавшись минутой, когда белый не смотрел на меня, плюнул — о, самую малость! — в чистый стакан, куда и налил воды. Он выпил ее залпом и поставил стакан на поднос, не глядя на меня. Нетерпеливым жестом велел мне отойти.

Он сложил газету, потянулся и встал. Принялся шумно втягивать в себя воздух, словно его беспокоил неприятный запах. Голова его вертелась из стороны в сторону, наподобие флюгера. Вдруг он застыл на месте, повернувшись к окну, ставень которого захлопнул ветер.

— Пахнет… пахнет… отсюда… Открой ставень, — приказал он.

Ноздри у госпожи расширились, она понюхала воздух, изящно изогнув стан. Взглянула на мужа, стоявшего к ней спиной, и вновь принялась за чтение. Открыв ставень, я прошел мимо коменданта. Он знаком подозвал меня.

— А может, это от тебя… — сказал он, дергая носом. — Может, от тебя…

Госпожа подняла глаза к небу. Комендант отослал меня кивком головы. Он взял с дивана газету, чтобы заложить ею ставень, хотя тот и не думал закрываться.

— Когда в доме негры… все окна должны быть настежь… — говорил он, стараясь получше засунуть газету.

Он вышел на веранду и растянулся в шезлонге, обнажив грудь.

Когда все было прибрано, я поклонился госпоже и решил удрать на кухню. Проходя по веранде, я чувствовал, что комендант смотрит мне вслед.

* * *

Меня арестовали сегодня утром. Весь избитый, я пишу эти строки в хижине начальника караула, который должен передать меня г-ну Моро, как только тот вернется из служебной поездки.

Это произошло, когда я подавал завтрак господам. Инженер-агроном, сопровождаемый Птичьей Глоткой, остановил машину с оглушительным скрежетом тормозов. Оба взбежали по лестнице и извинились перед комендантом, что вынуждены так рано потревожить его.

— Мы приехали из-за вашего боя, — сказал Птичья Глотка, повернув голову в мою сторону.

Кофейник выскользнул у меня из рук и разбился о цементный пол.

— Знает кошка, чье мясо съела, — заметил Птичья Глотка, подзадоривая себя. — Ведь правда, друзоцек?

Комендант отодвинул чашку, вытер губы и обернулся ко мне. Госпожа улыбалась, кривя губы. У любовника Софи был несколько растерянный вид. Он попросил у госпожи позволения закурить, но никак не мог зажечь сигарету. Птичья Глотка один сохранял спокойствие.

— Вот что… — начал он. — Кухарка господина Маньоля сбежала, прихватив заработную плату рабочих…

— Я заметил это в шесть часов утра, — дрожащим голосом перебил его любовник Софи, — С моего письменного стол исчезла шкатулка. Я позвал кухарку-боя, вы знаете ее — сказал он, склоняясь перед комендантом. — Ее комната оказалась пустой. Потас… — Он кашлянул, заглушив готовое вырваться слово, и покраснел. — Она сбежала, — продолжал он — захватив шкатулку, мое платье и свое барахло…

Судя по его взгляду, он готов был оторвать мне голову.

— Говорят, она невеста-любовница вашего боя, — сказал Птичья Глотка, гордый словом, которое он только что изобрел. — Как только господин Маньоль сообщил мне об этом, я велел закрыть все проходы через границу. Мои люди обыскивают туземный квартал… Мы подумали, что ваш бой…

— Сколько денег было в шкатулке? — спросил комендант.

— Сто пятьдесят тысяч франков, — ответил инженер-агроном, — сто пятьдесят тысяч…

— Понимаю, — проговорил комендант, смотря на меня.

Жена что-то шепнула ему на ухо. Он вытаращил глаза. С минуту они спорили. Комендант откашлялся и ткнул в меня пальцем.

— Что ты на это скажешь?

— …

— Знаешь эту особу?

— Да, господин комендант.

— Где она?

— …

Комендант смотрел на меня с довольным видом, по своему обыкновению надув щеки и подняв одно плечо выше другого. После препирательства с женой он потер руки и продолжал, не глядя на меня:

— Ну что ж, теперь сам улаживай дело с этими господами…

Птичья Глотка повертел шеей, любовник Софи вздохнул. Госпожа позвала Кализию.

— Отдай ей фартук, — сказал комендант, не глядя на меня.

— Пошевеливайся! — крикнул Птичья Глотка, вставая.