Жизнь без правил

Веронику раздражала доверчивость подруги. Вечно выискивает где-то каких-то сомнительных типов. Верит во всякую чушь и постоянно пролетает. И ведь бороться с этим бесполезно. Каждый раз Ритка клянётся — божиться, что всё, это в последний раз, но это продолжается недолго.

— Рит, не занимайся ерундой! Время потеряете и всё. Рак — это такая коварная болезнь! Прекрати по бабкам шляться и шуруй, пока не поздно, в больницу!

Ох, уж эта Марго! Если вбила себе что-то в голову, то хоть кувалдой выбивай их неё это — не выбьешь.

— Никусь, ты со мной не пойдёшь, а? — Зажурчала Ритка заискивающе. — Я одна, что-то, боясь.

Вероника даже захлебнулась от возмущения. Ещё чего?! Чтобы она, как последняя идиотка, шарахалась по всем этим шарлатанам! Она уже собралась высказать всё это подруге, но тут вспомнила те странные вещи, что происходят с ней последнее время и осеклась. А Марго продолжала соблазнять:

— Ник, ну будь другом! Кстати, говорят, что бабка это классно гадает. Не хочешь узнать своё будущее?

Будущее Веронику мало интересовало, а вот настоящее… Нет, чушь всё это! Раз клюнешь — попадёшь в зависимость. Но незримый барьер дал трещину и теперь Ника уже не так яростно сопротивлялась, она готова была уступить, не хватало самой малости и Ритка это почувствовала.

— Никусь, я буду тебе благодарна по гроб жизни!

— Но только, чур, меня в это дело не впрягать! Я просто поприсутствую и всё.

Подруги договорились о времени и месте встречи. «Боже мой, — думала Вероника, куда я лезу?!». Она всегда старалась избегать подобных авантюр. Она была уверена, что всё это дурно пахнет, но отказать подруге не могла — слабый характер, но не только это, просто она ещё не забыла, что сама ещё недавно была в таком же положении. Когда Ярослав лежал в больнице, а она с ума сходила от собственного бессилия и невозможности помочь близкому человеку, Ника готова была душу дьяволу продать, лишь бы помочь ему! Ритку понять можно, она безумно любит своего Игорёшу, можно сказать, до остервения. Вероника подозревает, что, если бы подруге гарантировали благополучный исход, то она бы детским совочком прорыла бы что-нибудь типа Суэцкого канала, если бы это потребовалось. А вот сама Ника уже забыла, что это за чувство такое — любовь. Есть семья, муж, но чувства нет, только привычка и не более того. А вот с Анатолием всё было иначе. Она не могла забыть о нём ни на минуту, это было какое-то наваждение, болезнь, которая мучила её и мешала спокойно жить.

— Никусь, у тебя что-то горит, — услышала она голос мужа.

«Нет, так нельзя, — решила она, — надо взять себя в руки!» Выбросила сгоревшие котлеты в мусорное ведро и, тряхнув головой, чтобы прогнать навязчивые мысли, принялась готовить заново.

— Да, что с тобой? — Марк подошёл к ней, обнял и, словно преданный пёс, заглянул в глаза.

— Ничего. Просто Марго звонила, просит, чтобы я с неё пошла к какой-то бабке — знахарке.

Марк выругался. Он — врач и ко всем этим знахарям и экстрасенсам относится скептически, считая их шарлатанами.

— Денег ей девать некуда. И мужа угробит, и сама по миру пойдёт! Ты с ней не ходи!

— Не мешай. Иди-ка ты отсюда!

Марк пожал плечами, схватил прямо со сковородки горячую котлету, получил за это по рукам и исчез за дверью. Вероника облегчённо вздохнула. Никто не зудел над ухом, не давал ценных указаний и вообще, не раздражал. Ника достала их загашника бутялку коньяка и отхлебнула прямо из горлышка. Готовила она на автомате, думала о своём. Ей было стыдно перед мужем за свои мысли. «Боже мой, — думала она, — как же ты мне надоел! Какой же ты нудный! Вот Анатолий…». Крамольный мысли она загнала подальше. Вернулся Марк, спросил нетерпеливо:

— Лапусь, ну когда? Я спать хочу. Всю ночь на ногах, операция за операцией. Сил нет никаких.

«Сил у него нет, — раздражённо подумала она, — а у меня они есть? Вертишься тут у плиты, вылизываешь квартиру до зеркального блеска, носки его грязные стираешь… Но, нет, это ведь не работа, так, развлечение!». В это время в комнате зазвонил телефон, и Марк ушёл. Несколько минут он пытался с кем-то ругаться, Ника не слушала, о чём там идёт речь. Вернулся он через несколько минут, виноватый и подавленный.

— Меня на работу вызвали. У Муреева то ли пожар, то ли потоп. Я не надолго, лапусь.

Вероника даже покраснела от злости. Вечно так, если надо кого-то заменить, так сразу же звонят ему, потому, что знают, что он не откажет.

— Ты бы седло купил, — посоветовала она, — чтобы им было удобней на тебе ездить, — произнесла она сухо.

Марк виновато улыбнулся, схватил с тарелки румяную, дымящуюся котлету, засунул её целиком в рот и, поцеловав в щёчку жену, пошёл исполнять свой долг. Вероника вытерла жирный отпечаток его губ со щеки и крикнула ему в след:

— Можешь там и заночевать, и поесть.