Читаем Жизнь без Карло. Музыка для экзальтированных старцев полностью

В день своего рождения я снова был дневальным по роте. Без Юры, и прапорщик Ревякин был с утра трезв и поэтому особенно злобен. Чистил я крантики и разводил в специальной ёмкости зловонную жидкость для замазывания сапогов.

Когда я уходил на дембель, я обнял Юру и похлопал по горбатой его спине. С тех пор я не боюсь идиотов и грузинов.

Деревня. июль. собака Степан

А вот собака Степан. Он жил у соседской старухи, которая по немощности кормила его исключительно комбикормом с водой. Имени у него тогда ещё не было. Пришлось приютить — старуха отдала его с огромной радостью.

Так вот, завидев выходящего на крыльцо меня, собака Степан обсирается от счастья, даже если я вышел без ливерной колбасы в руках.

«А ну пресмыкайся!» — говорю я ему грозно. Пресмыкается: ползает по земле и лижет ботинки. «Ну и чмо же ты, Степан!» — говорю я с неудовольствием. Степан чувствует неудовольствие, понимает, что сделал что-то не так, заглядывает в глаза, восторженно дышит, потеет языком.

В то время, когда я не выхожу на крыльцо, собака Степан роет под сараем подземный ход. Метра два уже выкопал, перегрыз там доски, вытащил наружу, теперь копает дальше.

Мечтает о тех временах, когда эта гнида (то есть я) больше уже никогда не будет его унижать.

Впрочем, когда я спускаю его с поводка, он всегда возвращается: жрать-то хочется.

Другая жизнь. про сук

А вот была у меня когда-то сука под названием Марта.

Я вообще к собакам и другим домашним питомцам довольно равнодушен, но Марту эту неизвестно зачем завел по настоянию тогдашней своей подруги, хотя точно знал, что скоро сбегу из Казахстана. Существо было почти ризеншнауцером и было очень непростое. Когда я в семь утра с закрытыми глазами выводил его, как наказанный, под дождь, оно влезало во все собачье говно на улице, но само не срало принципиально. Срало оно на линолеум сразу после возвращения домой и глядело на меня при этом с восхищением. В остальном существо было вполне приятным: не пиздело, не напрягало и появлялось из чемодана, только когда его хотели видеть. Неизвестно как оно это определяло, но всегда правильно. Хозяйка же квартиры, которая приходила по четвергам убирать, утверждала, что более Хамского Животного она в жизни не видела. Хамское Животное валялось с грязными ногами на моей постели, чесало себя Везде и только что сигару не курило. Когда Хамское Животное сгоняли с постели, оно разгрызало веник и ссало на только что вымытом. Однажды существо спасло меня, вероятно, от смерти, когда я, как классический мудак из передачи дорожный патруль, уронил в кресло сигарету и пошел спать. Существо больно укусило меня за ногу, зато все остались живы. Потом я навсегда уехал в питер и оставил существо той самой подруге, типа некуда мне ее брать, пидарас. Семейка там была неважная: дети, бабушки, порядочек, спать в десять. Видимо, существо это дело быстро заебало, и оно вскоре свалило на помойку. Я сильно надеюсь, что она там нашла свое сучье счастье, потому что должна же быть хоть какая-то Бляцкая Справедливость, а то я совсем тогда не согласен.

Другая жизнь. Петербург

Съездил на четыре дня в город Петербург.

Ничего, оказывается, не забыл, где там что расположено: садился в нужные автобусы, выходил на правильных станциях, вовремя оплачивал проезд. Город замечательный, я его страшно люблю, но я чай не турист, чтобы осматривать его достопримечательности.

Купил пылесос — очень полезная в деревенской жизни штука. Посмотрел интернет с картинками (у меня он обычно без картинок) — кругом война.

Потом я сел на поезд и поехал обратно.

Приехал среди ночи, взял фонарик, пошёл в огород, вырвал из зарослей огурец, выпил водки, закусил, сел на крыльцо и закурил. Темно кругом, все спят.

Деревня. август. ночь

Проснулся ровно в полночь. За некоторое время до полуночи соседи зазвали в гости и угощали неведомой настойкой из чрезвычайно пузатых рюмок.

Поссал на свою тень возле забора. Везёт мне на полнолуния.

Раскурил трубку и долго и тупо смотрел в синеватую бесконечность.

Как-то очень сильно много любви накопилось в моём небольшом организме, а всё мало. То ли сдохну скоро, то ли буду жить вечно, хуй его знает.

Дорога. шарик

Только однажды в жизни я видел настоящее волшебство. Это было много лет назад, многие из вас тогда ещё даже толком не родились, а я уже ходил на двух ногах и работал проводником пассажирского поезда.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии