Жизнь Бенвенуто Челлини

Когда я кончил все устройства по дому и по мастерской, чтобы они наиудобнейше могли служить, и весьма пристойно, для ведения моего дома, я тотчас же принялся делать три модели точь-в-точь той величины, как они должны были быть из серебра; это были Юпитер, и Вулкан, и Марс. Я их сделал из глины, отлично укрепив железом, затем отправился к королю, каковой велел мне выдать, если я верно помню, триста фунтов серебра, чтобы я начал работать. Пока я все это подготовлял, заканчивались вазочка и овальный таз, каковые отняли несколько месяцев. Когда я их кончил, я их велел отлично вызолотить. Это показалось самой прекрасной работой, которую когда-либо видели во Франции. Я тотчас же понес их к кардиналу феррарскому, каковой весьма меня благодарил, затем, без меня, понес их к королю и поднес их ему.[319] Король был им очень рад и хвалил меня более непомерно, чем когда-либо бывал хвалим такой человек, как я; и за это подношение пожаловал кардиналу феррарскому аббатство с доходом в семь тысяч скудо; и мне хотел сделать подарок. Однако кардинал ему помешал, говоря его величеству, что он слишком спешит, потому что я еще не сделал ему никакой работы. Король, который был прещедр, сказал: «Потому-то я и хочу придать ему бодрости, чтобы он мог мне ее сделать». Кардинал, при этом устыдившись, сказал: «Государь, я вас прошу, чтобы вы предоставили это мне; потому что я ему назначу содержание в триста скудо самое меньшее, как только я вступлю во владение аббатством». Я их так никогда и не получил, и слишком было бы длинно желать рассказывать про чертовство этого кардинала; но я хочу заняться вещами более важными.

XV

Я вернулся в Париж. При таком благоволении, оказанном мне королем, мне дивился всякий. Я получил серебро и начал сказанную статую Юпитера. Я нанял много работников и с превеликим усердием, днем и ночью, не переставал работать; так что, когда я кончил из глины Юпитера, Вулкана и Марса и уже начал из серебра подвигать вперед весьма изрядно Юпитера, мастерская уже имела очень богатый вид. В это время появился в Париже король; я пошел ему представиться; и как только его величество меня увидел, он весело меня подозвал и спросил меня, нет ли у меня в моем жилище чего-нибудь красивого показать ему, потому что он туда пришел бы. На что я рассказал все то, что я сделал. Тотчас же ему пришла превеликая охота пойти; и после своего обеда он собрался с госпожою де Тамп,[320] с кардиналом лотарингским и некоторыми другими из этих господ, как то королем наваррским,[321] шурином короля Франциска, и королевой, сестрою сказанного короля Франциска;[322] явились дофин[323] и дофина;[324] так что в этот день явилась вся придворная знать. Я уже вернулся домой и принялся работать. Когда король появился у двери моего замка, слыша, что стучат в несколько молотков, он велел каждому молчать; в доме у меня всякий был за работой; так что я оказался застигнут королем врасплох, потому что я его не ждал. Он вошел в мою палату; и первое, что он увидел, он увидел меня с большой серебряной пластиной в руках, каковая служила для туловища Юпитера; другой делал голову, третий ноги, так что грохот был превеликий. В то время как я работал, возле меня был один мой французский мальчуган, который мне, не помню уж чем, досадил как-то, и я поэтому дал ему пинка и, попав ему, на мое счастье, ступней в развилину ног, толкнул его вперед на четыре с лишним локтя, так что при входе короля этот малыш налетел на короля; поэтому король премного этому смеялся, а я остался весьма растерян. Начал король меня расспрашивать о том, что я делаю, и пожелал, чтобы я работал; затем сказал мне, что я сделал бы ему гораздо больше удовольствия, если бы не утруждал себя вовсе, а нанял сколько людей я хочу и им поручал работу; потому что он хочет, чтобы я сохранил себя здравым, дабы я мог служить ему дольше. Я ответил его величеству, что сразу же заболел бы, если бы не стал работать, да и самые работы получились бы не такие, как я желаю делать для его величества. Король, думая, что то, что я говорил, было сказано, чтобы похвастать, а не потому, чтобы это была правда, заставил меня это повторить кардиналу лотарингскому, каковому я так широко изложил мои доводы и так открыто, что он воспринял их вполне; поэтому он уговорил короля, чтобы тот предоставил мне работать мало или много, сообразно моему желанию.

XVI