Жизнь Бенвенуто Челлини

LXXXIV

Герцог, увидав, что все то, что я сказал, мне было велено сказать как бы насильно, сказал: «Если ты мне доверяешь, то ни о чем не беспокойся». Снова я сказал: «Увы, государь мой, как это может быть, чтобы герцогиня про это не узнала?» На эти мой слова герцог поднял руку и сказал: «Считай, что ты их похоронил в алмазном ларчике». На эти достойные слова я тотчас же сказал правду о том, что я думаю об этих жемчугах, и что они не многим больше стоят, чем две тысячи скудо. Услыхав герцогиня, что мы смолкли, потому что мы говорили, насколько можно выразить, тихо, она вошла и сказала: «Государь мой, пусть ваша светлость купит мне, пожалуйста, эту жемчужную нить, потому что мне ее премного хочется, и ваш Бенвенуто говорит, что он никогда не видел более красивой». Тогда герцог сказал: «Я не хочу ее покупать». — «Почему, государь мой, ваша светлость не хочет сделать мне удовольствие купить эту жемчужную нить?» — «Потому что мне не нравится выбрасывать деньги». Герцогиня снова сказала: «О, Как же это выбрасывать деньги, когда ваш Бенвенуто, которому вы заслуженно так доверяете, мне сказал, что это значит выгадать больше трех тысяч скудо?» Тогда герцог сказал: «Государыня, мой Бенвенуто сказал мне, что если я их куплю, то я выброшу свои деньги, потому что эти жемчужины и не круглые, и не ровные, и среди них много старых; и что это правда, так посмотрите эту и вот эту, и посмотрите здесь и тут; так что они мне не подходят». При этих словах герцогиня взглянула на меня с самой недоброй душой и, погрозив мне головой, ушла оттуда, так что я был совсем искушаем уехать себе с Богом и развязаться с Италией; но так как мой Персей был почти окончен, то я не захотел преминуть извлечь его наружу; но да посудит всякий человек, в каком тяжком испытании я находился. Герцог приказал своим привратникам в моем присутствии, чтобы они всегда пускали меня входить в комнаты и где бы его светлость ни был; а герцогиня приказала им же, чтобы всякий раз, как я приду в этот дворец, они гнали меня прочь; так что когда они меня видели, они тотчас же отходили от этих дверей и гнали меня прочь; но они остерегались, чтобы герцог их не видел, так что если герцог замечал меня раньше, чем эти несчастные, то он либо подзывал меня, либо делал мне знак, чтобы я уходил. Герцогиня призвала этого Бернардоне маклера, про какового она так мне жаловалась на его дрянность и жалкую никчемность, и ему себя препоручила, так же, как сделала это со мной; каковой сказал: «Государыня моя, предоставьте это мне». Этот мошенник пошел к герцогу с этой нитью в руках. Герцог, как только его увидал, сказал ему, чтобы он убирался прочь. Тогда сказанный мошенник, этим своим голосищем, который у него гудел через его ослиный носище, сказал: «Ах, государь мой, купите эту нить для этой бедной государыни, каковая по ней умирает от желания и не может жить без нее». И, присоединяя много других своих дурацких разглагольствований и надоев герцогу, тот ему сказал: «Или ты убирайся прочь, или ты надуйся разок». Этот скверный мошенник, который отлично знал, что он делает, потому что, если, либо надувшись, либо спев «La bella Franceschina»,[423] он бы мог добиться, чтобы герцог сделал эту покупку, то он зарабатывал милость герцогини и вдобавок свой куртаж, каковой составлял несколько сот скудо; и он надулся; герцог дал ему несколько затрещин по этим его мордасам и, чтобы он убрался прочь, дал ему немного сильнее, нежели то обычно делал. При этих сильных ударах по этим его мордасам не только они стали слишком красными, но по ним покатились и слезы. С каковыми он начал говорить: «Эх, государь, вот верный ваш слуга, каковой старается поступать хорошо и соглашается сносить всякого рода неприятности, лишь бы эта бедная государыня была довольна!» Так как слишком уж надоел герцогу этот человечишко, то и ради пощечин, и ради любви к герцогине, каковой его высокая светлость всегда желал угождать, он вдруг сказал: «Убирайся прочь, ко всем бедам, которые пошли тебе Господь, и ступай купи ее, потому что я согласен сделать все, что хочет государыня герцогиня». И вот здесь познается ярость злой судьбы против бедного человека и как постыдная судьба благоволит негодяю. Я утратил всю милость герцогини, что было изрядной причиной того, что я лишился милости герцога; а он заработал себе этот крупный куртаж и милость их; так что недостаточно быть человеком честным и даровитым.

LXXXV