Жизнь Амаль

Но как я могла забыть своих родных и друзей? Было мучительно больно думать о них, но я не собиралась их забывать только потому, что оказалась в этом поместье. Если бы я перестала вспоминать свою прежнюю жизнь, зачем тогда вообще жить?

– Это помогает смотреть вперед, – заметила Набила. – Через несколько месяцев я навещу свою семью. Увижу своих братьев, сестер и кузенов.

Она улыбнулась. Она впервые мне улыбнулась! Без сурово поджатых губ она выглядела симпатичной. Может быть, слова Мумтаз все-таки дошли до нее. И она наконец поняла, что наши судьбы очень похожи.

Не важно, как мы помирились, но я была этому рада.

– Мне нравится гулять в саду, – продолжала она. – А еще я люблю каждый день кормить Чоту. Даже какие-нибудь мелочи помогают чувствовать себя счастливой, очень помогают. Иногда я хожу на рынок. У них там есть все, даже книги.

– Разве рядом есть рынок? – спросил я.

– Да, примерно в пяти минутах ходьбы отсюда. У меня нет денег, чтобы что-нибудь там купить, но мне нравится разглядывать закуски в лавке или разные ткани.

– А мы можем как-нибудь сходить туда вместе?

– Если закончим работу и не будем никому нужны, то почему бы и нет?

Я посмотрела на кирпичные стены вокруг дома. Кто знает, когда у меня будет достаточно свободного времени, чтобы сходить на рынок. Но мысль о том, чтобы выйти за ворота и оказаться вне стен этого дома – даже на несколько часов, – немного ослабила ноющую боль в груди…

Глава 26

Как ваша голова, Насрин Баджи? – спросила я наутро свою хозяйку.

– Благодаря массажу мне намного лучше. Я ненадолго отлучусь. Нужно встретиться с подругой.

– Я очень рада, что вам получше. А что мне делать, пока вас не будет?

– Ты заслужила отдых. – Она закончила накладывать помаду. – Просто закончи уборку в комнате – и можешь спокойно отдыхать до моего возвращения.

Я думала, пройдут дни, может быть, недели, прежде чем я смогу выйти за пределы этого поместья. После еще одной бессонной ночи я чувствовала себя словно в тумане, но когда еще у меня будет такой шанс? Я быстро прибралась в комнате Насрин после того, как она ушла, и схватила свою сумку.

– Куда собралась? – спросила Мумтаз, когда увидела меня в коридоре.

– Просто прогуляться. Насрин Баджи сказала, что я могу быть свободна, пока ее не будет.

Я поспешила к двери. Натягивая шаль на голову, чтобы защитить глаза от яркого солнца, я подошла к воротам. У входа дежурил коренастый охранник с винтовкой в руках. Надо же, я совсем забыла о нем. Я шагнула ближе, чтобы объяснить, куда направляюсь. Но прежде чем я успела произнести хоть слово, он молча распахнул ворота. Все это время я думала, что он стоит здесь, чтобы никуда меня не пускать. Но нет – видимо, это я сама решила, что не могу никуда выбраться.

Вскоре я вышла на главную дорогу. На секунду мне захотелось повернуть направо, к родному дому. Но дорога сюда заняла так много времени, и к тому же меня везли на машине. Я никогда не смогла бы добраться до родного дома всего за один день…

Я вытянула шею. На горизонте показались какие-то постройки. Несколько извилистых дорог привели меня к рынку. Я остановилась. Издалека он выглядел как наш рынок под открытым небом. Мясные, кондитерские и молочные лавки. Но домики были заколочены. Здесь никого не было. Нещадно палило солнце, жара тяжким грузом давила мне на плечи. Каким бы прекрасным ни был этот рынок, он не был моим рынком. Здесь не будет Шауката, продающего фрукты. Не будет Симы. Не будет Хафсы и Сафы.

Я миновала целый квартал коричневых и серых домов. На улице не играли дети. Женщины не просеивали чечевицу и не выбивали пыль из ковров. На крыльце валялась скомканная и вы цветшая газета. Я наклонилась и прочитала дату. Газета была двухлетней давности… Я вспомнила слухи о Хазарабаде – деревне, которую, по словам Фозии, лично уничтожил Джавад Сахиб. Я до конца не верила в эту историю, пока сама здесь не побывала…

Я поспешила назад тем же путем, которым пришла, но дорога, по которой я шла, заканчивалась почерневшим полем. Повсюду были лишь скелетообразные апельсиновые рощи. К тому времени, как я отыскала выход из лабиринта улиц и переулков, мою одежду пропитал пот, а глаза застилали слезы. Вот уж странно – у видеть поместье Хана и испытать облегчение…

Войдя в коридор, я почувствовала долгожданную прохладу. Но потом раздался сердитый крик Джавада. Его голос эхом разнесся по залу. Я впервые услышала, как он кричит. Его молчание и пронизывающий взгляд и так наводили страху, но от крика, эхом отразившегося от мрамора, я и вовсе съежилась. Бедный Билал. Работать на такое чудовище… Потом я услышала пронзительный писк, похожий на крик раненого котенка. Подойдя ближе, я увидела Набилу. Она была в столовой. Над ней склонился Джавад Сахиб.

– Ты помогла ей сбежать!

Сбежать?

– Я ничего не знаю, господин. Клянусь! Джавад Сахиб поднял руку. Он собирался ударить ее! Он собирался ударить ее из-за меня.

– Подождите! – закричала я. – Не надо!

Глаза Джавада Сахиба расширились, когда он заметил меня.

– Где ты была? – Он подошел ко мне.

– Ходила на рынок, – выдавила я, – но на обратном пути заблудилась.