Жизнь Александра Флеминга

То achieve an outstanding success
In one's chosen career.
To become a world-famous F. R. S.
With a merit so clear;

On a pedestal high to be raised,
With no fear of fall;
By the Commons and Lords to be praised,
To be talked of by all;

Just to take in a leisurely stride
The physician's tor rank,
And to dream that Americans vied
To put cash in one's bank;

To be praised by the authors who write
And the poets who sing;
To be given the title of Knight
By Our Most Gracious King;

To know well that while still in one's prime
One has not lived in vain,
And that none has done more in his time
To alleviate pain;

To imagine these Castles in Spain
Is a dream of one's youth,
But for you – one needs hardly explain —
It is lesse than the truth37.

Когда гости разошлись, сэр Александр подошел к Клайдену, своему соратнику по обеим войнам и организатору вечера. Клайден пожал руку Флемингу и сказал:

– Я чертовски рад, сэр.

– Это самое приятное, что я услышал из всего сказанного мне за вечер, – ответил Флеминг.

Оставалось немного пива, и друзья просидели вдвоем еще час, вспоминая о Булони, о Вимрё, о старых временах. Это был памятный вечер.

В августе 1944 года был освобожден Париж, а в сентябре – Брюссель. Флеминг написал своему другу Борде:

4 сентября 1944 г.

Дорогой профессор Борде, сегодня мы узнали великую новость: немцы, наконец, оставили Брюссель и вы освобождены от нацистской тирании. Все английские бактериологи надеются, что вы, один из родоначальников этой науки, мужественно пережили эти печальные годы и что у вас еще впереди много лет плодотворной работы. Мы радуемся долгожданному освобождению вашей родины...

Флеминг получил бесчисленное количество приглашений не только из разных городов Англии, но и из Америки и Европы. Он был провозглашен почетным гражданином Паддингтона, района Лондона, где он проработал всю свою жизнь. В начале 1945 года он был назначен президентом только что созданного Общества общей микробиологии. В своей речи на открытии общества он сказал:

– Вы предлагали этот пост другим ученым, более заслуженным, чем я. Они проявили твердость характера и отказались, но я верен шотландской традиции – никогда ни от чего не отказываться – и, когда пришел мой черед, дал согласие. И я был рад этому до того момента, когда пришло письмо от вашего секретаря, оповещавшее меня, что я должен буду произнести вступительную речь...

Флеминг продолжал в таком же полусерьезном-полушутливом тоне Он сказал, что это общество в отличие от многих не должно служить трибуной, с которой ученые читают сообщения только для того, чтобы «создать себе рекламу», оно должно стать местом, где бактериологи, медики, промышленники, специалисты сельского хозяйства, микологи и биохимики будут встречаться и обмениваться информацией. Простая беседа может породить значительное открытие.

«Мне кажется, – пишет доктор Клег, – мало кто знает, каким замечательным послом Великобритании был Флеминг за границей. Во время всяких церемоний он вел себя скромно, даже, пожалуй, застенчиво; он не был красноречив и тем не менее производил на всех впечатление своей простотой и исключительным смирением. Вместе с тем он, как школьник, способен был радоваться самым простым удовольствиям.

– Я узнал, что вы уезжаете в Соединенные Штаты, – сказал я ему однажды вечером в клубе.

– Да, – ответил он. – Чудесно, не правда ли? Ведь я увижу «Бруклин доджерс».

Эта бейсбольная команда интересовала его не меньше, чем все чудеса этой огромной страны.

Перед отъездом в Америку, в июне 1945 года, Беб Даниельс взяла у него интервью для радио.

Она рассказывает: «Я спросила в Би-би-си, не смогу ли я побеседовать с сэром Александром Флемингом.

– О нет! – ответили мне. – Сэр Александр ни за что не выступит по радио.

– А я ему позвоню.

– Сэр Александр никогда не подходит к телефону.