Жизнь

Flash! Черт, ну что за вещь! Все мои таланты, собранные в кучу, и все на простом кассетнике. На Jumpin’ Jack Flash и Street Fighting Man я открыл новую музыку, которую можно вытащить из акустической гитары. Этот скрежещущий грязный звук родился во вшивых второсортных мотелях, где записывать что-то можно было только одним способом — на новое изобретение под названием «кассетный магнитофон» И он не нарушал ничей покой. Вдруг у тебя под рукой оказалась мини-мини-студия. Играя на акустике, ты перегружал филипсовский кассетник до порога искажения, так что на воспроизведении ты уже по факту имел электрическую гитару. Кассетник служил тебе звукоснимателем и усилителем одновременно. Ты форсированно пропускал акустическую гитару через переносной магнитофон, и то, что получалось на выходе, звучало так по-электрически, что лучше и не надо. Электрогитара сама извивается в твоих руках. Это как держать электрического угря. Акустическая гитара — вещь сухая, и играть на ней надо по другому. Но если у тебя получится электрифицировать этот звук, ты получаешь вот эту потрясающую отзвучку, этот потрясающий тембр. Я всегда обожал акустическую гитару, любил на ней играть, и я думал: если только получится слегка подкачать её мощность, не переключаясь на электричество, я получу звучание как ни у кого. С таким призвякиванием. Его не описать словами, но в тот момент я просто от него тащился.

В студии я подсоединял кассетник к маленькому выносному динамику, ставил микрофон перед динамиком, чтобы сигнал получался пошире и поглубже, и фиксировал все это дело на пленку. Это был базовый трек. На Street Fighting Man электрических инструментов нет вообще, если не считать баса, который я наложил уже потом, — одни акустические гитары. С Jumpin’ Jack Flash то же самое. Хотел бы я иметь возможность проделывать такие штуки сейчас, но, увы, технику как тогда больше не выпускают. Скоро после того в магнитофоны начали ставить амплитудные ограничители, и перегружать их было уже никак. Только начинаешь получать свой кайф от вещи, они сразу навешивают на нее замок. В коллективе все считали, что я рехнулся и просто позволяли мне играть «свои игрушки». Но я точно знал, что могу добыть офигенный звук. И Джимми схватил мою идею на раз. Street Fighting Man, Jumpin’ Jack Flash и половина Gimme Shelter были сделаны точно так — на кассетной машинке. Я накладывал гитару на гитару, слоями. Кое-где на этих треках по восемь гитар. Пускаешь их все в замес. Партия Чарли Уоттса на Street Fighting Man делалась на маленьком тренировочном наборе для начинающих ударников годов 1930-х — чемоданчик, который открывался, и там одна тарелочка да бубен в половину размера, который работал за малый барабан, — и все, он писался на такой вот фигне в гостиничных номерах с помощью наших нехитрых игрушек.

Кроме найденных волшебных приемчиков таким же волшебством были и риффы. Эти важнейшие, невообразимые риффы, которые приходили просто так. Откуда — не имею понятия. Это мне был подарок небес, и я никогда не докапываюсь в чем же там секрет. Когда ты подобрал рифф, как во Flash, тебя просто распирает, у тебя внутри ехидное ликование. Конечно, еще есть следующий шаг — убедить остальных, что он на самом деле такой феноменальный, как тебе кажется. Понадобится пройти через фырканье и хмыканье. Flash это же фактически Satisfaction наоборот. Почти все риффы того времени — близкие родственники. Но если бы кто-то сказал: «Отныне ты можешь играть только один из своих риффов», я бы ответил: «О’кей, выбираю Flash». Satisfaction мне как родное дитя и все такое, но его аккорды — это, в общем, дежурное блюдо для сочинителя песен. А во Flash есть особый интерес. «It’s all right now». Вещь какая-то арабская почти, то есть очень старая, изначальная, классическая — аккордовые порядки, которые можно услышать только в григорианских хоралах или в чем-то еще из этого разряда. Такое странное переплетение вполне реального рок-н-ролла и одновременно этого непонятно откуда идущего эха очень-очень древней музыку, про которую ты даже не знаешь. Эта штука старше меня самого — просто в голове не укладывается! Это как всплыло вспоминание, а я даже не знаю, откуда оно взялось.

Но откуда взялись слова, я знаю. Они родились одним серым утром в «Редлендсе». Мы с Миком почти всю ночь не ложились, а снаружи шел дождь, и под окном раздавалось тяжелое топанье резиновых сапог, которые принадлежали моему садовнику Джеку Дайеру, из настоящих суссексских крестьян. Мик от этого проснулся. Спросил: «Это еще что?» Я сказал: «А, это Джек. Джек-попрыгун». Я взял эти словечки, начал обыгрывать их на гитаре, как раз на открытой настройке, подпевая себе: «Jumping Jack». Мик сказал: «Flash — оп-па, у нас теперь есть фраза с классным ритмом и звучанием». Мы взялись за нее и написали всю вещь.