Жизнь

– Что ты имеешь в виду? – растерялся он.

– Я создана, чтобы любить тебя, Себастьян. И сделать все, чтобы научить тебя любить в ответ.

Он опешил. Да, я и сама удивилась. Но лишь немного. Я давно и отчетливо поняла ключевую особенность жизни. Я осознавала ее краткость, принимала ее быстротечность. Я знала, что могу утратить возможность сказать самому главному человеку в этой жизни самые важные слова.

И я поняла, наконец, что ему эти слова необходимы. Они его излечат. Он сможет подарить свое сердце другой женщине, позволив мне наблюдать за ним из другого мира.

– Не пойму тебя, Зоя! Ты признаешься мне в любви, а после гонишь…

– Я меняю тебя, Себастьян. Чтобы отдать той, которую ты сможешь полюбить.

Как же больно!

– Зоя... – простонал он. – Хватит бунтарского духа! Хватит отказываться от меня! Ты моя, понимаешь? И я не позволю тебе сломать мою клятву, данную нашим семьям.

– Она твоя клятва. Только твоя, Себастьян! – устало напомнила я.

– Хорошо. Моя, – сдержано выдохнул он. – Но она связана с тобой. Поэтому я сделаю все, чтобы ты приняла меня как своего мужа, Зоя. И все будет по-моему! Ты очень сильная, но я сильнее тебя, малышка.

Он прав. Себастьян – сильный, совершенный мужчина. От его вида застывает дыхание, а сердце пускается в пляс. Он влюбляет одним словом истинно-мужского голоса, всего лишь жестом с грацией хищника и уверенными манерами истинного аристократа. Он – воплощение современного принца, но лишенного романтики и любовных надежд. Суровый, строгий и властный идеал мужественности.

– Я знаю, – усмехнулась я, остро ощущая бьющую ключом любовь в левой части грудной клетки. – Твоя сила в моей любви, от которой я хотела бы избавиться как можно быстрее.

– Зачем? – тихо спросил он.

Я облизала губы и сглотнула, чтобы ответ не был пропитан теми слезами, которые омывали мои глаза и щеки:

– Затем, что моя любовь тебе не нужна.

Я нажала отбой вызова. Выключив мобильный, я убрала его на тумбочку и свернулась клубочком в пустой и все еще чужой кровати.

Одиночество всегда со мной. Оно стало моим другом и опорой. Бывали очень редкие моменты, когда я рада этому другу. Сейчас пришло это время.

Я плакала, глядя в темное небо барселонской ночи, доверяя свои истинные чувства своему верному одиночеству.

Глава 27 Подготовка к мечте

Самое важное в мечте – время, когда она становиться реальностью. Если в душе горит огонек надежды, а в глазах отражается ее свет, наступает лучший момент для того, чтобы мечта воплотилась в жизнь.

Я долго жила мечтой о собственной выставке. Я стремилась к ней, пыталась дотянуться и рисковала всем, чем владела. Но стоя в центре огромного зала пятизвездочного отеля «Роял Плаза» и глядя на картины, которые заняли свои места под современной подсветкой, я понимала, что время этой мечты ушло.

Завтра их увидит мир. Но не как творения Зои Рольдан, а как творчество графини Солер, наследницы титула и «семейного проклятия». Вздохнув, я почувствовала душевную неудовлетворенность от отчетливого осознания, что сейчас мечтаю совсем о другом.

– Хорошо, что ты согласилась на этот зал,– деловито кивал Ксав, приблизившись. – В «Четыре Кэтс» не поместились бы ни картины, ни приглашенные. Ты чертовски популярна, детка!

– Это и создает во мне напряжение, – обреченно заметил я и двинулась к выходу. – Лучше быть безызвестной, чем наследницей с такой славой.

– О, что уж тогда говорить звездам фильмов для взрослых?! – шутливо возмутился Ксавьер, двигаясь рядом.

Я вскинула на него возмущенно-пуританский взгляд, и он рассмеялся.

– Э, слушай, Зоя, – замялся он у выхода, помогая мне надеть серое пальто в стиле «оверсайз». – Какие у тебя планы на этот вечер?

Обмотав вокруг шеи белый объемный шарф, я повесила на плечо сумочку и взглянула на непривычно-нерешительного молодого мужчину, который очень редко называл меня по имени.

– О, я планирую около часа поразмышлять о горестях собственной судьбы, полчаса мучить себя догадками на тему «Кто кровожадный убийца и любитель жанра хоррор?», ну а после, приму ванную и попытаюсь поспасть, – пробурчала я. – А что?

Он выждал паузу, набрасывая свою черную короткую куртку, и заговорил, когда мы уже шли к раздвижной стеклянной двери, ведущей на улицу.

– Хотел поужинать с тобой. И поговорить.

– О чем? – я вопросительно подняла брови.

Мы стояли на крыльце отеля в окружении моей охраны. Прохладный ветер декабря приподнял полы моего пальто, и я поежилась.

Ксавьер взъерошил волосы, чем очень сильно напомнил Себастьяна.

– Хочу тебе рассказать кое-что, – уклончиво ответил он, избегая моего взгляда.

Я смотрела на друга, чувствуя себя не очень комфортно от ощущения недоговоренности.

– Ксав? Все в норме? – встревожено спросила я.

– Да, все хорошо! – нервно рассмеялся тот. – Просто поужинаем и поговорим так…. Ничего особенного.

Но тут его взгляд сфокусировался на ком-то или чем-то за моей спиной.

– О, черт! Если конечно, доживу до сегодняшнего вечера, – хмуро пробормотал он.