Живущие в ночи

— Их вождь, худощавый маленький старикан, видите, вон он идет во главе процессии, произнесет чертовски длинную речь, сэр. — Внезапно Дики указал вниз, в сторону реки, откуда навстречу им двигалась другая процессия, почти такая же многолюдная. — Так вот, сэр, как только процессии поравняются, мы присоединимся к той, другой. Мы проведем здесь весь день, а когда настанет время расходиться по домам, мы пойдем уже с теми.

Тень улыбки скользнула по лицу Нкоси. Реакция Дики была мгновенной.

— Видите там справа верзилу, рядом с девушками, — только смотрите так, чтобы не было заметно. Видите, сэр?

— Вижу.

— Это капрал Сингх, сэр, из политического отделения Натальского уголовного розыска. Успокойтесь, сэр. Не надо волноваться. Я не хотел говорить, а сейчас сказал, потому что уж очень вы расхрабрились.

— Понимаю, — задумчиво произнес Нкоси. — Я вижу, тебе трудно со мной. Извини.

— О, с вами совсем не трудно, сэр. Однажды мне пришлось вести белого профессора от Йоханнесбурга до границы. Чертовски был умный, сэр. Только посмотришь на него — сразу видно. Вот с ним было действительно трудно! Ничего не боялся и не имел понятия, что значит вести себя тихо. Ох, и намучился же я! А потом взял проклятый да написал плохую книгу, говорит, будто мы, индийцы, никогда не поладим с черными!

— А ты читал эту книгу?

— Нет. Но Сэмми — мистер Найду — рассказывал мне… Так что с вами, сэр, не трудно, нет! А капрал Сингх из политического отделения Натальского уголовного розыска тоже член нашей организации. Но здесь много шпиков, вот он и следит, чтобы они нам не навредили. Поэтому не беспокойтесь, но помните, что я вам сказал. Хорошо, сэр?

— Да, Дики. Я все понял.

— Ну и прекрасно.

Дики отошел. Капрал Сингх из политического отдаления Натальского уголовного розыска мельком взглянул на Нкоси и тотчас же исчез из поля зрения. Одна из молодых женщин отделилась от своих подруг и, казалось, совершенно случайно очутилась рядом с Нкоси. Она сложила ладони и склонилась перед ним в традиционном индийском поклоне. Затем сняла с себя гирлянду из белых цветов и надела ее ему на шею.

— Скажите Дики, что у переправы опасно, — быстро прошептала она и незаметно удалилась. И сразу же мир и спокойствие, владевшие процессией и им самим, были нарушены. И все же… И все же… Он взглянул на спокойное, как бы преображенное религиозным экстазом лицо какой-то женщины, которая шла в нескольких шагах от него… И все же…

Глава пятая

Они добрались до фермы на рассвете. После дня, проведенного у реки, и длинного перехода они утомились и стали неразговорчивыми. Хорошо еще, что вторую половину пути они проделали на полуразвалившемся стареньком «лендровере», которому, казалось, впору быть на свалке, а он еще довольно исправно бегал по дорогам. Не то они вконец измотались бы, да и на ферму попали бы гораздо позже.

«Лендровер» поджидал их у последнего селения в поместье Нанды, и до тех пор, пока не миновала опасность, машину вел юноша, житель селения, худой, высокий и гибкий, с каким-то пепельным оттенком кожи. Его непрестанно мучили приступы сухого кашля, с которым он никак не мог справиться. Рядом с юношей на переднем сиденье ехал здоровенный парень, почти такой же высокий и крупный, как Сэмми Найду, только не плотный и мускулистый, а рыхлый и толстый, хотя и был моложе Сэмми. Толстяк сидел с таким видом, словно готов был в любую минуту сменить за рулем тщедушного водителя, если того доконает кашель. И в самом деле, как только у водителя начинался приступ, Нкоси был уверен, что на сей раз он ни за что не выкарабкается, но тот, задыхаясь, брызгая слюной и отчаянно глотая воздух, как-то превозмогал себя. За все время пути никто не проронил ни слова.

Когда они достигли подножия холмистых гор, тщедушный остановил машину и вместе с толстяком спрыгнул на землю. Помахав рукой на прощание, они зашагали по залитой лунным светом дороге назад, к своему поселку. На спидометре было девять миль.

За руль сел Дики Наяккар, а Нкоси пересел на переднее сиденье. Они смотрели вслед ушедшим парням до тех пор, пока те не скрылись в пронизанной лунными лучами дымке ночи. Только тогда Дики Наяккар включил мотор и они стали подниматься в горы.

«Я все больше и больше удаляюсь от границ Протектората Басутоленд, — размышлял Нкоси, — и это осложняет мое положение». Вначале все казалось очень простым — он высаживается на сушу, передает деньги, пробирается через границу в Басутоленд, а оттуда нм самолете возвращается в Лондон — и у него отличное настроение, потому что он оказался смельчаком и внес ощутимый вклад в борьбу, которую ведет его страна. А что получилось на деле — он выполнил свою миссию, по не властен над собой, не может выбраться отсюда; он даже стал сомневаться в важности и значении своего вклада.

Сквозь мерный шум мотора послышался голос Дики Наяккара:

— В этот предрассветный час такая берет тоска, что хоть плачь.