Живой робот

А чего, собственно, удивительного? Его создали ученые, им совсем необязательно иметь разный пол, чтобы создать робота. Но он называет их родителями, двумя отцами… И это считается нормальным, это будущее, наше будущее. Людей буду создавать, вживлять им в мозг компьютер, а родителями будут ученые, которые их создали. Все логично, даже слишком! Но как машину можно называть человеком?

— Это для вашего времени нормально и обычно. В мое время это все крайне неправильно, — максимально смягчила я. — Компьютеры не могут быть живыми ни в каком виде, человекоподобные роботы — это железки, обтянутые силиконом, а наличие двух отцов возможно только в некоторых странах, в других строго запрещено и осуждается.

— Осуждается? — удивился Элиас. — А что такого?

— Это не твой случай, это немного другой вопрос.

— Какой?

— Вопрос однополой любви.

— А что такого в однополой любви? — тут же спросил Мехис. — За что ее осуждать?

— Ну, в мое время нашли за что, — я пожала плечами.

— Хм… странные какие-то, — удивился Мехис.

— А почему компьютер не может быть живым? — спросил Элиас.

— Ну, потому что возможностей компьютера недостаточно. Максимум, что он может делать — это более-менее удачно имитировать нечто человекоподобное, — ответила я.

— Ну, так это в ваше время, — заметила Хати.

— А в ваше время железки научились наделять душой и характером? — поинтересовалась я.

— Как видишь, — Хати кивнула на Элиаса.

Я посмотрела на него. Не знаю… Если он компьютер, то какая уж у него душа и характер? Ничего подобного!

— Этими вопросами как раз и занимаются одаренные, — сказал Элиас. — И ты сможешь это делать.

— Делать что?

— Делать роботов живыми!

— Ха-ха-ха, — кажется, я опять перенервничала, слишком долго смеюсь.

— А что смешного? — подозрительно спросил Мехис.

— Это издержки времени, — отмахнулась я. — У вас тут это процветает, вам не смешно.

Ага, взмахнул волшебной палочкой на робота, а он раз — и ожил! Я так точно сойду с ума! Не зря они опасаются!

— Нужно ее зарегистрировать, — внезапно вспомнила Хати. — Она ведь одаренная, а все одаренные подлежат регистрации в независимости от того, кто они.

— Надеюсь, это никак не повлияет на мое возвращение домой? — подозрительно спросила я.

— Нет, — уверенно сказал Элиас. — Если ты хочешь, ты вернешься. Это формальная процедура. Просто учет. Но будь готова к тому, что ближе к открытию дверей тебя будут уговаривать остаться.

— Ну, тогда пусть регистрируют, — покивала я.

— Пойдемте, — сказала Хати.

— Мне в больницу надо зайти, — отозвался Мехис. — Проверка!

— Ну, тогда топай в больницу, но потом возвращайся. Твое выздоровление надо отпраздновать! — напомнила Хати.

— Поедем на моей машине, — сказал Элиас. Хати пожала плечами.

До научного центра мы домчались с ветерком. Теперь понятно, почему Элиас так легко и непринужденно ведет машину на такой заоблачной скорости. Встретили нас там вполне обычно, но, узнав, зачем мы пожаловали, оживились.

— Хати, тебя в третий офис очень просили, — по-дружески сообщил ей один из секретарей в приемной.

— Третий? — удивилась она. — Ладно, сейчас поднимусь. Чего так срочно-то, до завтра подождать не могут?

— Не могут, наверное, раз, как только тебя увидели, сразу послали запрос, — секретарь пожала плечами.

— Элиас, проводишь тогда Иштар один? — Хати повернулась к нам.

— Если она не против, — кивнул он.

Кажется, заметил, что я стараюсь держаться от него подальше. Хотя, какого черта? Столько времени с ним уже провела, какая теперь разница? Ну, робот и робот! Кай, вот, тоже не человек, но я из-за этого от него не шарахаюсь.

— Нет, конечно! С чего бы мне быть против?

— Ну, я же не человек, — философски пожал плечами Элиас, не глядя на меня. Обиделся, что ли? Но на что? Что я так отнеслась к известию, что он не человек? Это, пожалуй, любого шокирует! Или на заявление, что компьютеры не могут быть живыми? Смеяться, наверное, не стоило.

— Неважно…

— Пойдем, — Элиас развернулся в нужную сторону.

— Иди-иди, — подбодрила меня Хати, заметив, что я замешкалась. — Там ничего страшного.

— Да, конечно, — я поспешила за Элиасом.

По коридору мы шли в молчании. Он не смотрел на меня, я на него. Детский сад!

— Элиас, слушай, — сказала я, не выдержав молчания. — Не обижайся на меня. Просто не каждый день узнаешь, что люди, окружающие, тебя вовсе даже не люди.

— Я понимаю, — кивнул он. Снова повисла тишина. — Нет, я ни черта не понимаю! — неожиданно сказал он, останавливаясь. — Я не понимаю, в чем разница! Да, я не человек. Я живой робот. Но живые роботы полностью приравнены к людям. Никакой разницы, кроме способа появления на свет.

— Это для вас нет разницы. Для меня сама мысль существования такого невероятна.

— Что тут невероятного? Ты же была в системе!

— И это тоже невероятно. Вы мне говорите, что это нормально, что я просто попала в систему, но я так не думаю. Я так не чувствую. Это скорее как галлюцинации, к тому же малоприятные. Реальность уплывает и на ее место встает что-то непонятное, где чувствуешь себя единственным живым существом в целом мире. Очень жутко!