Живой как жизнь

«В возможности сознательного активного отношения к языковой традиции, — писал он, — в возможности бытовой стилистики — в самом широком смысле этого термина, — а следовательно, и в возможности языковой политики пишущий эти строки не сомневается...

Языковая политика есть не что иное, как основанное на точном, научном понимании дела руководство социальными лингвистическими нуждами».

С тех пор прошло много лет. «Лингвистическая политика» государства раньше всего выразилась в том, что двухсотмиллионное его население в течение изумительно краткого времени научилось читать и писать.

Главное сделано. И теперь, повторяю, перед нашей общественностью другая задача — казалось бы, более легкая: повысить всеми возможными средствами культуру нашей бытовой и писательской речи.

Нельзя сказать, чтобы наше общество не проявило надлежащей активности в борьбе за чистоту языка: издается, как мы видели, множество книг и брошюр, а также газетно-журнальных статей, пытающихся выполнить эту задачу. Особенно упорно и настойчиво трудятся над ее выполнением бесчисленные школы нашей страны. Но работы еще много, и она так тяжела, что даже лучшие из наших педагогов порою впадают в уныние.

«Руки опускаются, — пишет мне сельская учительница Ф. А. Шарабанова. — Как ни толкую ребятам, что нельзя говорить сколько время, мое фамилие, десять курей, он пришел со школы, я раздел сапоги, они упорно не желают расстаться с этими ужасными словами. Неужели не существует каких-нибудь способов сделать речь молодого поколения культурной?»

Способы есть, и совсем неплохие. Существует серьезный журнал «Русский язык в школе», где всяких способов предлагается множество. В журнале, при всех его недостатках, о которых мы уже говорили, очень хорошо отразились горячие попытки передовых педагогов повысить речевую культуру детей.

Но может ли школа — одна — истребить остатки бескультурья?

Нет, здесь нужны сплоченные усилия всех разрозненных борцов за чистоту языка, и можно ли сомневаться, что если мы всей «громадой» дружно и страстно возьмемся за дело, нам удастся в ближайшее время пусть не вполне, но в значительной мере очистить наш язык от этой скверны?

Лет восемь назад я напечатал в «Известиях» небольшую статью, где было намечено несколько практических мер для общественной борьбы с извращениями и уродствами речи. В этой статье я предлагал между прочим проводить ежегодно во всесоюзном масштабе «Неделю (или месячник) борьбы за чистоту языка» под эгидой Академии наук СССР и Союза писателей.

Этот проект вызвал оживленные отклики, поразившие меня своей необыкновенною страстностью. Письма читателей хлынули ко мне целой лавиной из Ленинграда, из Москвы, из Киева, из Уфы, из Перми, из Переславля-Залесского, из Новороссийска, из Джамбула, из Гуся-Хрустального — и тут только я по-настоящему понял, как нежно и преданно любят свой великий язык советские люди и какую щемящую боль причиняют им те искажения, которые уродуют и портят его.

Почти в каждом из этих писем (а их больше восьмисот) указываются какие-нибудь конкретные способы искоренения этого зла.

Житель города Риги К. Баранцев советует, например, печатать списки неправильных и правильных слов на обложках копеечных школьных тетрадей, которые распространяются среди миллионов детей.

Студент Львовского университета Валерий Ужвенко предлагает, со своей стороны, указывать слова, калечащие наш язык, на почтовых открытках, на конвертах, на спичечных коробках и т.д. Во время просмотра фильмов, пишет он, следовало бы показывать киножурнал «Почему мы так говорим?» или «Учись правильно говорить».

«Я убежден, — пишет А. Кульман, преподаватель вуза, — что огромную пользу принесут массовые органы печати, в особенности „Комсомольская правда“ и журнал „Огонек“, если они заведут у себя постоянный отдел „Как не следует говорить и писать“».

Многие авторы выступают с проектом создания особой общественной организации, ратующей за чистоту языка.

«Я предлагаю, — пишет инженер-полковник А. В. Загоруйко (Москва), — учредить Всесоюзное общество любителей русского языка. Общество должно иметь республиканские, краевые, областные, городские, поселковые отделения и первичные организации при всех без исключения учреждениях, предприятиях, школах, вузах и т.д. Общество должно быть массовой организацией, и доступ в члены общества — не ограничен».

«Необходим организационный комитет или инициативная группа, — пишет Е. Гринберг из города Бендеры, — словом, организация, которая обладала бы способностью поставить и неуклонно вести свое дело по заранее обдуманному плану. К такой организации придут, вероятно, не тысячи, а сотни тысяч активных борцов за высокую речевую культуру».