Живодер

Все оказалось гораздо проще, чем тогда опасался Фабий. Гексахир отличался высокомерием истинного бессмертного. Его предположения становились нерушимыми истинами, а коварство спотыкалось о тягу ходить с напыщенным и самодовольным видом. Если бы не последнее, Гексахир был бы почти сносным собеседником. Пусть Фабий и он принадлежали к разным видам, у них было много общего. Байл вздохнул.

— Все пошло не так, — пробормотал он, постучав жезлом по металлу. — Но нет смысла размышлять о прошлом.

Фабий направился к платформе, что поднималась в центре палубы, и встал на нее.

— Вольвер, будь добр, включи соединение стратегиума.

— Включаю, — сообщил распорядитель.

Миг спустя Фабия окутала пелена гололитических данных. Системы его доспехов подключились к потоку информации, отфильтровывая ее для лучшего восприятия. После отсева сельскохозяйственной статистики, результатов переписи населения и показателей промышленности Байл сконцентрировался на астрометрических данных, собранных во время прошлого визита.

— Покажи мне составленный список гиперпространственных путей на расстоянии легкого прыжка от Пелея-Терциуса.

На гололитическом дисплее возник список близлежащих узлов путевой паутины.

— Устрани все прорванные узлы.

Список уменьшился наполовину.

— Устрани все запечатанные узлы.

Исчезла еще одна треть.

— Высвети крупные магистрали и каналы, что шире двадцати метров в диаметре.

Перед ним замерцала приблизительная карта путевой паутины, где несколько артерий были подсвечены. Быстрый расчет определил, какие из них представляли наибольший риск. Фабий открыл канал вокс-связи.

Пришло время приготовлений.

Громкие крики разносились по погрузочной палубе — надзиратели-мутанты загоняли зверье на ждущие штурмовые корабли. Эти создания были лучшими из всех, что можно было найти в племенах Велиала IV. Воинами, заслужившими в поединках честь отправиться на войну вместе с Патером Мутатис. Одни были вооружены примитивными карабинами или захваченными автоматами, другие обходились орудиями попроще, такими как зазубренные клинки и сколоченные щиты, украшенные броскими племенными знаками.

С верхней палубы за ними наблюдала Савона. Позади нее почти сотня воинов двенадцатого миллениала завершала последние проверки. Они разбирали, смазывали и вновь собирали болтеры. Заделывали и закрашивали трещины в броне. Выводили на клочьях пергамента обеты потворства, зловещие обещания, что предстанут глазам врагов. Пусть звери и были свирепыми и гордыми, они являлись всего лишь пушечным мясом, которое гнали на неприятеля. Предавшие космодесантники — вот кто являлся истинным железным стержнем собирающейся армии. Именно они нанесут врагу смертельный удар. Они обретут славу. В обмен зверью достанется честь умереть ради тех, кто лучше их во всем. Чего еще может хотеть разумное создание?

К ней подошел Беллеф.

— Они собирают последние банды. — Пусть воин и напоминал жестокого варвара, голос его был льстивым и спокойным. Голосом политика. Или любовника.

— Хорошо. Я хочу быть готовой вступить в бой, как только мы получим отмашку. — Она повернулась к космодесантнику. — А что Пес Войны и перебежчик?

— Арриан и Скалагрим также завершают приготовления. — Беллеф помолчал. — Уверена, что не хочешь, чтобы я сопровождал тебя? Варекс сможет…

— Варекс не сможет даже нащупать обеими руками собственный разъем для сброса отходов. Кто-то должен держать его в узде. И это будешь ты. — Савона остановилась, потом похлопала Беллефа по руке. — Все будет не так плохо. Тебе ведь всегда нравилась путевая паутина.

— Она меня успокаивает.

Внизу прогремели выстрелы. Савона оглянулась. У рамп застывших в ожидании штурмовых кораблей блеющие вожди обменивались вызовами, а собравшиеся вокруг них слуги рычали и верещали с растущим предвкушением. Но вскоре порядок был восстановлен, и погрузка продолжилась.

— Когда там мы в последний раз сцепились с друкари? — рассеянно спросила Савона.

— Сход Отбойщиков.

— Точно. Они выхватили добычу прямо у нас из-под носа. Помню, как взбесился тогда Блистательный. Я думала, что он нас всех убьет. — Савона улыбнулась. Перед ее глазами вновь предстало выражение лица Каспероса, когда тот осознал, что мир, который он намеревался разграбить, уже был ободран до костей. Он закатил истерику и бушевал почти три дня. Из всех Узников Радости лишь Олеандр смог его убедить угомониться.

Улыбка поблекла, когда Савона вспомнила об отступнике-апотекарии. Олеандр никогда ей не нравился, но она ему задолжала.

Если бы Олеандр не привел Фабия Байла к Касперосу, Двенадцатый никогда бы не напал на Лугганат, и все последовавшие события также не произошли бы. Она постучала когтем по висящим на шее камням, наслаждаясь слабыми вспышками тепла от заточенных внутри душ.

— И теперь мы отплатим им той же монетой, — заметил Беллеф. — Спустя более трех веков и под началом другого командира.

— Лучше поздно, чем никогда, — заметила Савона.

— Знаешь, он ведь умирает.

— Как и всегда.

— Я имею в виду, его текущее тело угасает. Он это скрывает, но близок к пределу выносливости. Я чую, как он начинает гнить.