Живите и помните!

С первого этажа ударил стоящий там пулемет, который прикрывал двор, от пролома в стене оглушительно бухнула винтовка пятидесятого калибра, потом еще раз. Второй выстрел разрушил бронестекло, повредил пулемет и достал стрелка – пулемет захлебнулся…

Британцы из отдыхающих смен, многие в трусах, но с оружием, выскакивали из караулок, занимали места согласно тревожному расписанию. Штанов на многих не было, но оружие было у всех, оно лежало рядом с кроватями в готовности к немедленному применению. Многие несли не только оружие, но и щиты, чтобы прикрыться и создать баррикаду после того, как дверь будет взорвана. А в том, что она будет взорвана, никто не сомневался…

Наследник

Наследник Павел, тезка императора Павла I Романова, проправившего, к сожалению, очень мало, но успевшего немало сделать для России, был обычным мальчишкой, не более и не менее. Но он был русским мальчишкой, росшим в семье военного дворянина, – и этим было сказано все.

С детства, еще только научившись ходить, он не раз был на парадах и смотрах. Видя стройные ряды проходящих мимо лейб-гвардейцев, десантников, моряков, салютующих его отцу, он понимал, что такое власть, и какая она есть – власть. Когда мама говорила ему, что папа работает и папу нельзя отвлекать, он понимал, что такое ответственность. Несмотря на то что он был тогда совсем маленький, он видел, что главные вопросы в доме решает папа: мама может спорить с ним и не подчиняться по каким-то мелким вопросам, например по вопросу чересчур откровенного платья, в котором она выступает по телевидению, но в главных вопросах решение всегда остается за папой. Он понимал, что главным в доме должен быть мужчина, защищающий женщин своего дома. И он даже учил этому Нико, Николя, которому не повезло, потому что его папа не жил с ним и у него в семье была одна мама – сестра папы…

В пять лет лейб-гвардейцы впервые доверили ему настоящее оружие, и он с гордостью выпустил несколько пуль в мишень. Это было вполне нормально, мальчик и должен проявлять интерес к оружию, как будущий защитник Родины. Он видел, как к папе приходили люди, иногда совсем не в генеральских чинах, но на груди которых были орденские планки и Георгиевские кресты, как у папы, и папа уважительно принимал их и разговаривал с ними, иногда долго. Он знал, что папа правит страной и рано или поздно править страной придется и ему тоже, и делал выводы, что профессия военного очень уважаемая, если папа так встречает военных, часто своих бывших сослуживцев, или людей, посланных к нему Георгиевской думой.

Когда мама разругалась с папой из-за того, что папа привел в дом другую женщину, он сильно обиделся и на папу, и на маму. На папу – потому что он предал и его, и маму. На маму – потому что она ничего не сделала с этой… ничего не сделала для того, чтобы остаться с папой, а просто взяла его и увезла в Америку. Но заложенные еще с детства моральные нормы не дали сбоя – раз папы нет рядом, значит, он должен защищать маму, пока нет папы. Потому что он мужчина, пусть и маленький.

Америка Павлу не понравилась, а что тут может понравиться. Они жили в большом поместье… даже в трех, сменили три разных дома, и ему это не нравилось – зачем все это? У него здесь совсем не было друзей – разве что как-то раз к нему приехала тетя Ксения и привезла Николя на несколько дней. Они даже придумали план – Ник помог ему забраться в багажник машины, когда они уезжали. Сначала хотели и вовсе в чемодан… он лежал бы тихо-тихо, но он был слишком большим или чемодан был слишком маленьким. Николя ничего никому не сказал, как и подобает другу, но его хватились и нашли. Мама тогда плакала.

У мамы постоянно были какие-то люди, они громко восхищались им и что-то дарили, но это ему не нравилось. Ему не нравилось и то, как жадно они смотрят на маму, и что мама позволяет так на себя смотреть, потому что так она тоже предавала и папу, и всю их семью, точнее то, что от нее осталось. К нему приводили учителей, и он говорил с ними на чужом, не русском языке, но особого рвения к учебе не проявлял. Мама решила осенью отправить его в школу в Швейцарию – туда же, где учился Николя. Он смирился с тем, что живет в чужой стране, но не совсем. Он знал, что такое шестнадцать лет, – это когда ты становишься взрослым, и никто не имеет права приказывать тебе, что делать, никто, даже папа и мама. Оставалось всего три года ждать – три года, и он взрослый. В этот день он намеревался купить билет и убежать в Россию… даже если мама будет против. Он сильно скучал по той стране, из которой его увезли, по тем друзьям, которые у него были, и знал, что на чужбине ему делать нечего.