Живи и ошибайся

— С этой нефтью одни непонятки, — признался Алексей. — Самый пик добычи ее в Самарской области пришёлся на 1972 год. Тогда выкачали очень много. Но запасов в регионе оказалось мало. По идее, нефть сейчас никому не нужна. Её никто не ищет. Для личных нужд нам много не требуется, но наобум копать не стоит. Нужно хоть какие-то следы ее присутствия. А как это сделать, если все земли в чьей-то собственности?

На память Лёшка не жаловался. К тому же он, в отличие от меня, к переходу в прошлое готовился. Пока наши подручные устраивали лагерь, кипятили воду и занимались прочими хозяйственными делами, он, вытащив из планшета карту, стал пояснять. Получалось, многое рядом и доступно, но не будешь же хвататься за всё подряд. Село Кинельского района, где в двадцатых годах следующего века найдут крупнейшие в Поволжье запасы серной руды, по прямой всего лишь в ста верстах от моего поместья. Неплохо бы себе приобрести там надел.

Пока же разглядывал цветные обозначения того, что могло быть на моих землях. Голубоватая клякса, тянувшаяся от реки Самарки на юг, означала, что где-то здесь в недрах находятся глины, пески (это точно видел), фосфориты и горючие сланцы. Горючие сланцы — это не нефть, но близко по составу. Как-то там при сухой перегонке можно получить что-то, напоминающее нефть (это Алексей рассказал), а из него уже керосин. Побочный продукт — битум — тоже вещь полезная. Им хоть гидроизоляцию устраивай, хоть с бетоном смешивай и дороги покрывай.

К тому же сланцы использовались в качестве топлива для ТЭС. Чем мы хуже? Вдруг скуки ради решим построить электростанцию со всеми вытекающими? М-да… размечтался, в общем.

Мела или гипса на моих землях нет. Это всё севернее. И тоже недалеко. Вдоль реки Сок по карте сплошняком доломиты и известняки. Известь, конечно, нужна, но она не настолько ценная, как нефть. Покупать участок из-за пары тонн мела не стоит. Точно так же меня не впечатлил Сокский карьер. Камень для построек интересен, когда к нему есть удобные подъездные пути. В это время единственный способ доставки — это реки. Про бурлаков все помнят, так что пояснять дальше не нужно.

Помню, будучи школьником, ходил с группой в штольни горы Верблюд. Ощущения были неоднозначные. Одно дело, когда природа создаёт причудливые подземные переходы, и совсем другое — плоды человеческого труда. Прежде всего не понравилось то, что под ногами было крошево из камней. Ближе к входу попахивало туалетом. Люди, они такие. Если есть укрытие, то его используют в различных целях. Один раз полазить по катакомбам можно, но я так и не понял тех, кто серьёзно увлекается подобными путешествиями.

Штолен и бывших каменоломен к двадцать первому веку в Самарской области нарыли много. Там можно легко заблудиться. В Сокских штольнях заключённые начали добывать известняк в начале тридцатых годов. После войны протяжённость подземных лабиринтов составила более пятидесяти километров. Штольни официально закрыли, но находились энтузиасты залезть и пощекотать себе нервы. Трагических историй со смертельным исходом можно много припомнить.

В общем, строительный камень и гипс меня не интересовали. Тут бы с крестьянами разобраться.

В Несмеяновку мы попали ближе к обеду следующего дня. Переправу нашли, но подходы были сильно заболочены. Фургон разгружали и практически на руках переносили на другой берег. Пусть и неширокая речушка, но мороки хватило. В любом случае мост здесь нужен. Его можно и зимой возвести, главное, организовать правильно работу и заготовить материал.

Насчёт работ и тех, кто будет строить мост, у меня сразу возникли сомнения, как только увидел крестьян. Передать свои впечатления от Несмеяновки я мог только матерными словами. Такое впечатление, что это десант бомжей. Одежда дырявая, сами грязные, нечёсаные, завшивевшие.

— Жуть, — озвучил мои мысли Алексей. — Что будем делать?

— Выясним сперва, где у них баня.

— Лучше спроси, откуда они дрова берут.

— Кстати, да. Про березовую рощу я уже слышал, но чем топят зимой?

Оказалось, что неподалёку есть лес. Место спорное. Лет десять назад Титов отсудил его у Куроедовых. Тогдашний владелец земли от претензий отказался, но крестьяне все равно побаиваются так далеко за дровами ходить. Про сбор грибов и ягод тоже не стоит спрашивать. Предположу, что раньше с подачи Куроедова-старшего наших баб и девок насиловали его лихие хлопцы. Потом страсти утихли, но крестьяне уже привыкли к тому, что собирают какой-то топляк у берега и прореживают берёзовую рощу.

Бани в деревне ни у кого не было. Теперь понятно откуда столько вшей. И это не главная проблема. На восемь дворов (маленькая деревня) имелось девять лошадей. Что меня сильно удивило. Глядя на этих оборванцев, я решил, что они вообще ничего не имеют. Оказалось, что это не так. Луга в округе шикарные. Были. Сейчас-то они пожелтели от засухи. Весной, как и положено, крестьяне поля вспахали, засеяли. Дальше все мы в курсе, что дождей нет.

— Съедят они коней зимой, — проявил провидческие способности Фрол.