Живи и ошибайся

Саму Елизавету эта «проза жизни» не интересовала. Гораздо больше волновали подарки, которые я, как жених, должен присылать. Отчего-то считалось, что браслет — символ чего-то и нужно его обязательно подарить. Поковырялся я в дядиных запасах, отыскал браслетик, послал вместе с душещипательным письмом. В ответ получил послание на пяти листах. Однако… Писать гусиным пером ещё то удовольствие. А у Лизы оно было тонко заточено. Линии получались изящные, словно паутинка. Красиво. Всё же у нынешних барышень мозги как-то странно устроены. Или им просто скучно? Подумаю о досуге Лизы в будущем. Заодно ближе познакомимся. Всё же здешняя система общения жениха и невесты очень уж невинная. Ни поговорить толком, ни пообщаться. Да я о внешности невесты почти ничего сказать не могу. В этих сложных платьях только мордашку и видно. Она, конечно, у Лизы симпатичная. Носик аккуратный, чуть курносый. Типичная славянская внешность (блондинка с голубыми глазами). Но мне декольте всего один раз продемонстрировали. Обычно все платья закрыты настолько, что приходится фантазировать самому.

— А вдруг у нее ноги кривые? — подкалывал меня Лёшка. — Под платьем не видно.

— Переживу. Тем более что не видно. Ни мне, ни кому-либо.

— Главное, душа светлая и мужчинам не приучена перечить.

— Это как раз основное. Не был ты женат в двадцать первом веке, не понимаешь, что важно в семейной жизни, — парировал я.

Зима 1831 года выдалась морозной и без существенных осадков. Мои садовники укутывали декоративные деревья в парке, опасаясь, что вымерзнут. Каждую неделю я отправлял в деревни подводы с продуктами и теплыми вещами. Портной Федя так и прижился у нас. Обучил трех девок неплохо шить и не рвался куда-то уезжать. К тому Лёшка показал ему новые фасоны и якобы американские выкройки.

Из закупленных управляющим пяти рулонов сукна Федя скроил и начал шить стандартную одежду для крестьян — брюки и куртки. Четыре линии размеров, на разные фигуры и рост. Была у меня задумка переодеть всех мужиков в приличную одежду. Так-то всякой одежды я с середины лета им отправлял, но крестьяне её берегли и прятали по сундукам.

Очень хочу дождаться того момента, когда они эти вещи начнут считать повседневными. Пока же Федино шитьё складывалось на чердаке. И без того я сделал слишком много для крестьян. В это время подобная благотворительность не принята, буду выдавать одежду за заслуги или в честь каких-то важных событий.

К концу января мы с Алексеем, что называется, потеряли покой и сон. Снова мотались по деревням и весям. Из Александровки свозили брёвна в Несмеяновку. Мне необходим был мост для быстрого доступа в эту деревню. Материалов хватало, рабочих рук тоже. Ну а что мороз, так я не заставляю никого сутками вкалывать на открытом воздухе. Между прочим, только у этих мужиков имелись тёплые валенки и рукавицы.

В общем, при помощи стимуляции в виде обильной кормёжки и матерных слов к середине февраля мост поставили. Лично у меня эта конструкция вызывала серьёзные сомнения. Мы не зодчие, не проектировщики. Балочный мост Алексей выбрал из какого-то выставочного буклета. То есть это не были чертежи, а картинка. Речушка в этом месте, конечно, неширокая. Если не брать в расчёт заболоченный берег, то открытой воды метров десять всего. Сущая ерунда, но это существенное препятствие для движения повозок и телег.

Морозы на Крещение в этот год были серьёзные. Хорошо, что я сам в Несмеяновку прибыл. Дом мне сложили ещё по осени. И две буржуйки оказались очень в тему. Хотя эти буржуйки имели только общее название с тем, что должно быть. Листового металла, естественно, у кузнеца в Перовке не было. Сам он мог расплющить небольшой кусок. Потом к нему присоединял при помощи заклёпок второй и так далее. Основа буржуйки выглядела словно лоскутное одеяло — вся из заплаток и с щелями. Лёшка сказал, что щели — ерунда, нам сойдет. Главное, чтобы были ножки, труба и, разумеется, плоская часть для подогрева воды в котелке.

Тепла от таких буржуек было ровно столько, насколько хватало дров. Поэтому за дополнительными дровами пришлось гнать мужиков в лес. Почему они такие безынициативные, не могу понять. Самим же холодно в избах. Невзирая на холод, я потребовал завершить постройку моста. Были и те, кто вякал, как им «невможно». И почему, интересно? Я всем работникам по паре валенок и тулупу раздал, шапки у всех свои имелись, их кормили и поили за мой счёт. Лодыри, в общем.

Ездившие с нами по деревням мальчишки Ванька и Кузьма тоже удивлялись. Им я каждый раз подробно пояснял, что и для чего делаю и какой получаю отклик от населения.

— Барин, да чего ж они такие неразумные, — примерно в таком ключе комментировали пацаны увиденное.