Живи и ошибайся

— Тоже молодой, как вы, Георгий Павлович, и неразумный. Мужик, он же к порядку привык. Его, шельму, отпускать на волю нельзя, потому как помрёт без пригляда.

И мне поведали историю освобождения крестьян в отдельно взятом поместье. Действительно, ничего приличного не получилось. Освободив крестьян, Лисин по сути оставил их без средств существования. Землю-то дарить он не стал. Правда, почти сразу спохватился и сдал её в своеобразную аренду. Примерно то же, что случится после отмены крепостного права в 1861 года.

Дальше ещё занимательнее. Не думаю, что Данненберг привирал, если где и добавил от себя, то незначительно. В двух словах — Лисин и сам разорился, и крестьян загубил.

Отчего-то пахать и рвать жилы бывшие крепостные не стали. Урожаи сократились вполовину. Поскольку барщину отрабатывать не нужно, даже за оплату к помещику на работумужики не пошли. Кто-то вообще в город уехал, кто-то прибился к свободным артелям и купцам. Но основная масса крестьян оказалась чрезвычайно ленивой. Даже себя не хотели кормить, не говоря о «благодетеле», давшем им свободу.

— Этот мелкопоместный грубиян Лисин вначале кичился теми свободами, а после продал, что осталось, и по слухам уехал на юг. Вот так-то, батенька, — завершил свой познавательный рассказ помещик.

Насчёт лености крестьян мне каждый второй рассказывал. Вначале я не верил, но, столкнувшись с этими горе-работниками в собственных деревнях, с сожалением констатировал, что почти так оно и есть. Не поголовно, конечно. Какая-то часть деревенских старается, чтобы жить чуть лучше. Особенно те рыбаки из Александровки. Вероятно, на их мировоззрение повлияло то, что ходили мужики на отхожие промыслы, видели немного больше, чем собственный быт. Как результат — имели желания и не ленились.

Данненбергу я еще много наводящих вопросов о помещиках и крестьянах задал. Собственно, для того и в гости приехал. Мне не только вписаться в местную жизнь нужно, но и разбираться в том, где могут возникнуть проблемы. Ростислав Андреевич тему про ружья и охоту временно оставил и с удовольствием поучал меня, посвящая в дела своего и соседских поместий. Играли в карты, бильярд и слушали хор крепостных. Личного театра у Данненбергов не было, но музыкантов и певцов хватало. Они ещё на охоте помещика сопровождают, чтобы господа не заскучали. В целом познавательно.

Единственное, в чём мы не сошлись во мнении, так это наказание крепостных плетьми. Тут я уже ничего поделать не мог. Напоследок намекнул, что готов выкупить лишних людишек, если те у Ростислава Андреевича появятся.

В том, что голод будет, я уже не сомневался. Возвращались мы с Петей домой мимо унылого зрелища в виде высохших стеблей не то ржи, не то пшеницы. Поля были соседские, но веселее от этого не стало. Круг по дороге пришлось делать вынужденно. Я же всем сообщил, что отправляюсь в Бузулук, а сам вскоре развернул своих сопровождающих, велев возвращаться домой и не терять бдительности.

Петю пугать не стал, но он и сам зорко поглядывал по сторонам. Не иначе, ружьё хотел по прямому назначению использовать. Слава богу, такой случай ни ему, ни мне не представился. На будущее я, конечно, учту, что с Данненбергами расслабляться не стоит.

Уже в поместье переговорил с управляющим по поводу безопасности и охраны. Он предложил нанять несколько человек из бывших казаков, проживающих в Самаре. Зима ожидается сложной. Пусть не наши, но соседские крестьяне могут начать разбойничать.

— Дмитрий Николаевич, вы за продовольствием снова ведь поедете, пригласите людей на службу в охрану, — попросил я.

Потом припомнил рассказ Данненберга о тех крестьянах, которым помещик дал свободу. История в этих краях известная, и управляющий её подтвердил. Мало того, он мне озвучил своеобразную статистику. Оказывается, те поля, что помещичьи, за которыми приглядывает если не сам хозяин, то его доверенные лица, по какой-то причине дают урожай на четверть больше, чем крестьянские.

На себя крепостные с таким рвением не работают. Не то сил не хватает, не то времени или, что я склонен больше думать, желания. Не везде, но в большинстве хозяйств такая картина. Вот и думай, как с такими крестьянами поступать. Так-то я за свободу и равенство людей, но реальность совсем иная, чем хотелось бы.

Алексей, по словам управляющего, поехал вдоль реки Мойки налаживать оросительную систему. Ну и я вслед за ним отправился. Чего зря дома сидеть? Огород и без моих команд польют и устроят прополку.

Этой речки, протекающей по моим землям, на новой карте не было. Там вообще ближайший приток Самарки — это Боровка (на противоположном берегу), и много мелких озёр. Предположу, что деятельность человека сказалась на окрестностях не самым лучшим образом. От того бора, давшего названия реке, в наше время остались весьма скудные лесные угодья. Пока же мелких речушек в этом регионе хватало.