Живая пуля

Владимир Колычев Живая пуля

Глава 1

Стонущий голос блатного песняра, холодное пиво в больших запотевших кружках, пьяные, распаренные до красноты бандитские рожи, голые девочки… Веселится братва, очередной успех празднует. Конкурентам отпор дали — троих наглухо положили, еще пятеро в больнице. Но если бы только это. Двое случайных прохожих пострадали — мать убита, дочь в реанимации… Совсем братва страх потеряла — среди белого дня беспределит по-черному. Этим уродам все равно, где стрелять — в открытом поле или в центре города. Они давно уже потеряли право называться людьми. А бешеных зверей отстреливают…

Бритоголовый амбал сидел с прикрытыми глазами за столом. Балдеет браток, и есть от чего — в одной руке у него кружка с пивом, а другой он держит девушку за волосы, прижимая ее к низу своего живота.

Девушка безропотно подчинялась бандиту: ей страшно, ее пугала жестокая расправа за сопротивление. Но палач ничего не боялся, и рука у него не дрогнула. Пуля попала бандиту в лоб и вышла, разворотив затылок. Стену за его головой сильно заляпало сгустками крови и кусочками мозга — некрасивая картина вышла.

Второй браток просто дремал — без пива и без девочки. Видно, разморило его в парной под хмельными парами. Услышав лязг затворной рамы, он встревоженно вскочил на ноги, но тут же выстрел в голову отбросил его к стене.

А палач продолжал свой путь, не обращая внимания на женский визг. Женщины его не интересовали: насчет них команды не было.

Женщины интересовали двух озабоченных качков. Вернее, одна женщина — смазливая фигуристая блондинка. Их двое, а она — одна. Боль у нее в глазах, страдание, но и смирение в них тоже. Бандиты ведь и убить ее могут, если она вдруг откажет им в удовольствии…

Но групповым бывает не только изнасилование. Групповым бывает и убийство. Вернее, казнь. Эти бандиты заслужили сурового наказания, и палач двумя выстрелами привел приговор в исполнение.

Контрольные выстрелы прозвучали на обратном пути. Восемь патронов — четыре трупа. А девушки пусть живут. Они неопасны, ведь палачу полагается надевать маску во время казни, чтобы никто не знал его в лицо…

К тому же это его дембельский аккорд. Закончился контракт на работу, а продлевать его больше некому. Да и отходной путь за бугор уже готов…

Девять лет спустя

Хорошо за границей, но дома лучше. Настолько лучше, что Никита без сожаления променял голубую лагуну в Новой Зеландии на подмосковную деревушку, где не было ни моря, ни даже озера, а чахлая речушка не радовала глаз. Зато леса здесь роскошные — темнохвойные сосновые боры, пронизанные солнечным светом березовые рощи. И дышалось очень легко, хотя где-то неподалеку дымили трубы машиностроительного комбината. Город всего в шести километрах отсюда, но между ним и деревней тянулся сосновый бор. Да и роза ветров, говорят, очень удачная, и грязный воздух сюда не попадает.

Никита уже два месяца в поисках загородного дома, и деревня Горчиха у него давно на примете. Хорошая деревенька, чистая, живописная — хоть картину маслом пиши. Но деревенские избы его не прельщают, он остановил свой выбор на коттедже в районе новостроя. Москвичи здесь основали что-то вроде дачного поселения, хотя дома тут вовсе не из тех маломерок, что строятся на шести сотках. Не очень большие дома, но и не маленькие. Причем новый квартал уже построен и обжит. Все дома огорожены заборами, трава везде подстрижена, кругом клумбы с цветами, строительного мусора нигде не видно. Даже дорога крупным щебнем выложена, по ней и на спортивном «Порше» с низким клиренсом проехать можно.

Неплохая в деревне дорога, и все-таки Никита купил себе джип, и, судя по всему, не зря. Взять тот же соседний город: дороги там — увы и ах. Да и до самого города — сплошь ухабы. А ему без города никак — надо же где-то работать, в деревне этой возможности нет. Кафе открывать — только деньги на воздух выбрасывать, а продуктовый магазин здесь уже есть. Так что вся надежда на город, там наверняка будут варианты. А можно и на Москву нацелиться: пятьдесят с хвостиком километров — это не так уж и много…

Он мог бы присмотреть себе что-нибудь поближе к столице, но ему приглянулась именно эта деревушка. Да и переплачивать за близость к Москве не хотелось. Шоссе в этом направлении такое — трудно преодолеть первые десять-пятнадцать километров от Кольцевой, а дальше как по маслу. Так что практически без разницы — двадцать километров от Москвы или пятьдесят…

— Ну что скажете, Никита Тимофеевич?

Риелторша пыталась изображать невозмутимость — дескать, соискателей на этот коттедж и без него хватает, так что ее вовсе не пугает его отказ.