Жюв против Фантомаса

«Выйдя из своего дома в 6 часов с четвертью и направляясь на вокзал, чтобы сесть в поезд, который отправляется оттуда в 6 часов 42 минуты и которым я каждый день езжу к месту своей работы, я проходил через холм Бельвю. Когда я дошел до вершины парка Брэмборион, за несколько метров до виллы номер 16, которая, как я знал, с некоторых пор принадлежит господину Диксону, американскому боксеру, я услышал выстрел из пистолета и одновременно шум разбитого окна, осколки которого падали на что-то твердое, скорее всего, на каменное покрытие.

Остановившись из осторожности, я оглянулся вокруг, чтобы посмотреть, не старается ли кто-нибудь скрыться в окрестностях виллы, я ничего не заметил, но услышал еще три пистолетных выстрела, прозвучавших почти один за другим, которые, как мне показалось, раздавались со стороны дома господина Диксона. Через несколько секунд я подошел к этому дому и увидел, что окно, расположенное с правой стороны передней части дома, было разбито, а осколки стекла устилали террасу с битумным покрытием, которая находится прямо перед домом.

Потом все затихло; поблизости никого не было, и я решил позвонить в дверь, но никто не отозвался.

Тогда я подумал, что это, возможно, бродяги, которые решили поразвлечься, разбивая окна в домах. Я собрался, таким образом, продолжить свой путь, чтобы не опоздать на поезд, как вдруг мне показалось, что из дома доносятся какие-то невнятные, едва уловимые крики. Дверь, ведущая в сад, была закрыта на ключ, кроме того, у меня не было желания проникать на территорию имения одному и без оружия.

Вместе с тем, опасаясь, не произошло ли какое-то несчастье или преступление, я побежал в участок жандармерии и сделал в присутствии командира отделения жандармерии вышеупомянутое заявление.»

Командир отделения жандармов подкрутил усы и, посмотрев на своего подчиненного, словно наказывая тому подтвердить его слова, а если будет необходимо, поправить его, начал свой отчет:

— Сразу после заявления господина Оливетти мы, жандарм Вердье и я, отправились на холм Бельвю к упомянутому дому в сопровождении господина Оливетти. При общем осмотре дома мы убедились в точности рассказа свидетеля. Мы сразу же вошли в сад. Дверь сада, выходящая на улицу, была закрыта не на замок, как заявил господин Оливетти, а на простую задвижку с внутренней стороны, которая открывалась рукой. Таким образом, мы без труда смогли пройти до самого подъезда дома; там, однако, мы столкнулись с препятствием, входная дверь в дом была закрыта и выломать ее было невозможно. Громко крикнув несколько раз в надежде, что жильцы дома откликнутся, мы вдруг четко расслышали, как кто-то стонет; мы услышали крик «на помощь!», доносившийся без сомнения из комнаты на втором этаже, окна которой были разбиты. Тогда я сказал Вердье:

— Нужно залезть в это окно с помощью лестницы. Вердье мне ответил:

— У меня нет лестницы.

— Я ему сказал…

Жюв нервно перебил:

— Дальше, капрал, что было дальше? Нашли вы лестницу или нет? Проникли вы в эту комнату?

— Совершенно верно, господин инспектор… — заметил Дюбуа, немного сбитый репликой Жюва, — и потом, после того как мы нашли пострадавшего, мы вызвали доктора Плассэна. С того времени до момента, когда прибыли вы…

— Сейчас не так быстро, капрал, мы подошли к самой интересной части этого дела. Будьте как можно более точны. Итак, я повторяю: вы нашли лестницу, приставили ее к стене, поднялись оба по ней, сначала вы, конечно, капрал, а за вами жандарм?

— Именно так и было, господин инспектор.

— Добравшись до окна, вы посмотрели внутрь комнаты: что вы там увидели?

— Мы ничего не увидели, господин инспектор, мы лишь по-прежнему слышали, как кто-то стонет и зовет на помощь.

— Ну а дальше?

— Дальше, — продолжал капрал, вновь обретая уверенность в голосе, — через дыру в разбитом окне я протянул руку, чтобы открыть оконную задвижку. Открыв окно, я, затем Вердье, мы прошли в комнату. Это оказалась спальня, в которой, с первого взгляда, ничего необычного мы не заметили…

— А со второго? — спросил Жюв.

— Мы придерживаемся той же точки зрения, господин инспектор! — ответил капрал, бросив взгляд на своего подчиненного, словно для того, чтобы убедиться, что тот разделяет его мысли.

Жюв молчал, и командир отделения жандармерии решил продолжить:

— Вместе с тем, пока Вердье открывал занавески, я прошел вглубь комнаты и обнаружил лежащего на кровати человека, раздетого, который, казалось, мучался из-за сильной боли… Я уже знал, что это господин Диксон, который снимает этот дом. Господин Диксон смог едва вымолвить несколько слов, он не мог даже пошевельнуться! Он был не укрыт, и я мог заметить, что его плечи, руки, а также грудь покрыты кровоподтеками и красными пятнами на коже… На круглом ночном столике валялся револьвер, из которого совсем недавно были выпущены все шесть патронов…

— Так! — сказал Жюв. — Что было потом?