Жюль Верн

— Да что с тобой? Можно подумать, что ты блуждаешь на необитаемом острове.

— Угадал, Аристид. Ты проницателен, как Барнаво. О, если бы мне дали год полнейшей свободы! Двенадцать месяцев независимости — что хочу, то и делаю! К черту водевили, пьесы, арии и куплеты! Ах, Аристид, Аристид, завидую тебе, — ты не тщеславен, не самолюбив и, кажется…

Жюль хотел сказать: «Кажется, не способен на что-нибудь настоящее…» — но удержался: он любил своего друга и искренне был привязан к нему. Никому неведомо, о чем мечтает этот человек, — может быть, и у него есть свой необитаемый остров, только бедный Иньяр не знает дороги к нему… Жюль тоже не знает пути к примечтавшемуся своему острову. Да и существует ли он? Есть ли еще на свете необитаемые острова?..

— А если нет — нужно выдумать их! — воскликнул Жюль.

— Ты что? — спросил Иньяр. — Если ты думаешь, что твое восклицание годится в качестве первой строчки куплета, то весьма ошибаешься. Куплет должен быть легким, острым, — вот слушай, я насвищу.

— Оставьте, мэтр, я кое-что смыслю в той гигантской работе, которая сушит ваш мозг, — сказал Жюль. — Лучше обратите внимание на даму в зеленой шляпе, нетерпеливо постукивающую каблучком, — видите? По-моему, она ждет вас, сударь, вы опоздали, вам здорово влетит.

— Дама в зеленой шляпе? — Иньяр посмотрел по сторонам. — Ах, вот эта! Ты ошибся, — это не дама, это всего лишь Валентина Бижу, натурщица Гаварни!

— Торопись, Аристид! И не надо насвистывать, — мне надоели эти мотивы!

— Все же, мой друг, приготовь к вечеру дюжину куплетов, — попросил Иньяр. — Папаша Кубэ хорошо платит, — ну что тебе стоит!..

— Ах, Аристид, если бы ты только знал, что это мне стоит! — со вздохом произнес Жюль.

И было в этих словах так много тоски, боли и отчаяния, что Иньяр на минуту задержал свою руку в руке Жюля, а потом долго глядел ему вслед, помахивая тростью и не обращая внимания на мадемуазель Бижу.

Глава двенадцатая Будни

Пьер Шевалье сказал Жюлю:

— Почти ежедневно происходят железнодорожные катастрофы у нас и за границей, в особенности в Америке и Англии, реже в Германии: немцы аккуратный народ! Дальше: ежедневно у нас, в Париже, убивают людей, в Сену бросаются безработные и обманутые в любви. Мальчишки, начитавшись Купера, покидают родительский дом и бегут в пампасы и прерии. Этих путешественников настигают обычно в Гавре. Очень немногим удается переплыть океан или хотя бы Ла-Манш. Дальше: ежедневно горят дома на окраинах Парижа, в огне погибают драгоценности и документы…

— Вы забыли о людях, — прервал Жюль.

— Из людей, погибших в огне, не выжмешь и страницы, — кинул Пьер Шевалье. — Сгоревшие документы — готовый сюжет, богатейшая фабула! Дальше: каждое утро в Париже находят не меньше десятка подкинутых младенцев обоего пола. В Париже влюбляются, любят, расстаются на неделю и навсегда, проливают потоки слез от горя и радости…

— Слеза от радости не стекает с подбородка и щек, как сказал какой-то мудрец, — опять перебил Жюль.

— Бог с ней, со слезой радости, — махнул рукой Пьер Шевалье. — Талантливый человек использует и такую слезу, а вы не лишены дарования, мой друг. Дальше: ежедневно где-нибудь дерутся, льется кровь, на бирже падают бумаги и акции, разоряются одни и богатеют другие. Каждый день что-нибудь да случается, а вы пишете о том, как люди не ходят, а прыгают на Луне!

— Дорогой земляк, — укоризненно произнес Жюль. — Про себя я только что сказал: «Какой дурак этот Пьер Шевалье!»

— Можете говорить вслух, я не обидчив, — заметил редактор «Семейного музея». — Говорите всё, что вам угодно, но дайте приключения! Я только что перечислил хорошие темы, — возьмите любую, развейте ее, придумайте сюжет; раз, два — и у вас получится как раз то, что нам надо.

— Если вам не нравится рассказ про Луну, то, быть может, понравится охота на тигров? — спросил Жюль. — Меня тревожит эта тема.

— А кто поручится, что вы не соврете? — прямо, без обиняков, выпалил Пьер Шевалье.

— А вот я обидчив, — сказал Жюль. — Жду очередной бестактности, земляк. Ну?

— Вы удивительный человек, — со вздохом проговорил Пьер Шевалье. — Юрист по образованию, а беретесь за такие узкоспециальные, научные темы! Быть может, напишете рассказ и о том, что делается на дне моря?

— Пожалуй, — не сразу ответил Жюль. — В моей картотеке не меньше сорока номеров о дне океана и моря. О, здесь так много волшебного, острого, увлекательного!.. Хотите, расскажу?

Пьер Шевалье разрешил Жюлю писать обо всем, что ему вздумается, но с одним условием: в рассказе должны быть приключения с веселой, благополучной развязкой. Жюль сказал, что для этого необходима не менее благополучная завязка, в просторечии именуемая авансом.

В авансе Пьер Шевалье отказал. Жюль не скрыл своего раздражения и печали. Он решил быть откровенным.

— Мне нечего есть завтра, — сказал он. — Дайте мне двадцать франков, и через неделю я принесу вам рассказ с приключениями, — в конце папа женится, мама выходит замуж!

— В кассе пусто, — развел руками Пьер Шевалье. — Но зато потом я расплачусь по-царски!

Жюль откланялся.