Жюль Верн

Она смотрела на него, стараясь запомнить этот высокий загорелый лоб, крупный нос, толстые губы, седую бороду, массивную шею и плечи, грудь атлета.. Глаза широко раскрыты, они смотрят в одну точку, они лишены жизни, подобно тем искусственным, стеклянным глазам, которые можно купить в любом оптическом магазине.

— Вы были первая, Жанна, кого я когда-то поцеловал, — первая из женщин, — сказал Жюль Верн. — Первая, кого я любил. Дайте мне ваши пальцы, от них пахнет юностью, восходом солнца…

— Мои пальцы тонкие и желтые, как свечи в православном соборе, — сказала Жанна, не отрывая взгляда от человека, с которым она могла бы быть счастливой на всю жизнь. — Теперь я могу спокойно умереть, Жюль, — я видела вас. И вы простили меня.

— Я не могу простить себя, — дрогнувшим голосом проговорил Жюль Верн и опустил голову.

Молчание длилось долго.

— А смерть, — сказал он, не поднимая головы, — приходит тогда, когда мы хотим этого. Но я не понимаю, что значит умереть. Мне не удается описание смерти, я всегда говорил только о жизни, молодости, о том, как исполняются мечты. Вы принесли мне ощущение какого-то нового счастья. О, как я буду работать, Жанна!

— Вы будете вспоминать меня, Жюль?

— Всегда вспоминаю вас, Жанна, — всегда! Первая любовь — на всю жизнь!

— Я не помешала вашей работе?

— О! Мой мир расположен на территории воображения, Жанна! Слепота мне не помеха. Прошу вас, Жанна, всем, кого вы встретите, говорить, что старый Жюль Верн счастлив и с ним ничего не случилось. Ну, маленькая неприятность: он не видит вас такой, какая вы есть, но он видит вас такой…

— Какой я была когда-то, — досказала Жанна, из чувства такта освобождая состарившегося, слепого Жюля от обязанности говорить то, что, казалось ей, он должен был произнести.

— Нет, — возразил Жюль Верн, — он видит вас такой, какая вы есть для себя. Маленькая неприятность, Жанна… И для меня и для вас. Я не в силах убедить вас в том, что мы остаемся вечно молодыми для себя, — потому что мы вечно молоды и драгоценны для тех, кто нас любит. У вас дети, внуки, в памяти очень большая, интересная жизнь, а в ней воспоминания обо мне. Какая же тут старость, Жанна!

— Спасибо, спасибо… — задыхаясь произнесла Жанна, и глаза ее стали большими и блестящими от слез.

— Я хочу протанцевать с вами, честное слово! — громко сказал Жюль Верн. — Тот вальс, который в Нанте когда-то назывался Летним. И тогда было то же солнце, так же ворковали голуби и фонтан, заикаясь, читал детские стихи…

— Говорите, говорите, — такое счастье слушать вас! — дрожа и рыдая, сказала Жанна. — Но я боюсь, что… Сейчас я уйду.

— Вы останетесь на весь день, — просящим тоном проговорил Жюль Верн, крепко сжимая руки Жанны. — Я познакомлю вас с моей женой…

— Ради бога! Не надо! Прошу! — испуганно и глухо произнесла Жанна. — Вы не можете быть таким злым, Жюль!

— Простите, — прошептал он, привстав и снова садясь. — Простите!..

— О, как я глупа, смешна, нелепа! — с жаром и гневом на себя произнесла Жанна, сжимая кулаки.

— Вы женщина, Жанна, а я старый человек, — муж, отец, дедушка… И, кроме этого, я еще Жюль Верн. Так вот этот Жюль Верн просит вас остаться у него на весь день. Он расскажет вам о своих замыслах. Он приступил к роману, в котором одним из героев является русский революционер-народоволец, — уже найдены имя и фамилия: Владимир Янов. Жюль Верн, Жанна, еще никогда не чувствовал такой потребности жить и трудиться… Говорят, — он произнес это очень тихо, — что слепые долго живут…

— Вы будете жить долго, Жюль, — растроганно произнесла Жанна. — Мне пора уходить…

Она поцеловала Жюля Верна в щеку, потом в лоб.

— Останьтесь, Жанна, умоляю вас!..

— Прощайте, Жюль. Меня ждут в Париже. Завтра я буду в Нанте. Я увижу те дома, улицы, набережную…

Она шагнула в сторону, отошла еще на два шага, издали глядя на друга своей юности.

— До свидания, Жанна, — шаря руками подле себя, сказал Жюль Верн. — Жаль, очень жаль, что вы так торопитесь… Какого цвета платье на вас? Синее?

— Синее, Жюль.

— И маленькая, корзиночкой, шляпа?

— Да, Жюль, — ответила Жанна, оправляя на своей голове модную, с широкими полями, шляпу, опоясанную белым страусовым пером.

— И белая вуалька? — спросил Жюль Верн.

Жанна молча кивнула, опуская на лицо темную, частую сетку. За стеной сада залаяла собака. Жанна торопливо вышла из сада, села в коляску, сказала кучеру: «На вокзал, скорее!» — и лошади, крутя головами, свернули с бульвара на широкое пыльное шоссе.

К Жюлю подошел слуга и доложил:

— Прибыла почта, месье!

Глава седьмая Поль Легро и его сын Гюстав

Жюлю Верну исполнилось семьдесят лет. Из Парижа в этот день приехали депутации от редакций газет, журналов, представители театров и издательств; от официального чествования Жюль Верн отказался.

В девять утра прибыла почта. Онорина приказала слуге никого не принимать. Она прошла в кабинет к мужу и начала вслух читать прибывшие поздравления.