Житие Иса. Апокриф

Учитель отвернулся, чтобы не видеть ног, торчащих из-под камней, и там, дальше, еще шевелящегося вала, перегородившего русло высохшего ручья. Оттуда четверо воинов на двух копьях, связанных, как носилки, плащами, несли десятника – начальника поста.

– Не стал парень сотником, – вздохнул Улук, салютуя носилкам.

И снова вошел в дело:

– Доложить потери, собрать оружие, лошадей и верблюдов! Понимаю, Учитель, грязное это дело, но кому-то нужно дерьмо выгребать, – добавил он, сочувственно посмотрев на Иса.

– Никогда не думал, что окажусь в ассенизационном обозе истории. Пошли в тень, там и доклады выслушаем.

– Наших убитых двое, раненых – пять, – доложил Куг, когда Улук с Учителем отошли от места побоища, – из храмовых стражей успели ускакать трое, одного, уже издали, сняли стрелой. Догонять бесполезно – кони хороши, да и скачут, обезумев от страха, как коням ноги не переломали – не пойму.

– Пленные?

– Нет. Дорвались ребята. Одного только вытащили из-под верблюда – ему повезло, был без оружия.

– Веди сюда.

– Эй, парни, того плюгавого в черном волоките сюда!

Приволокли. Увидев происшедшее с отрядом, он впал в какое-то странное состояние, в котором весь мир казался нереальным. Когда его волокли, он не сопротивлялся – смотрел и не видел, как за его голыми пятками оставались борозды на песке, и даже не вздрагивал, когда ноги натыкались на острые камни.

– Приволокли, – отпустили руки Луса двое потных парней, предварительно развернув лазутчика лицом к Учителю и Улуку. И не поддерживаемый более, он повадился перед ними. Но здесь он вышел из транса и сообразил, что уж коли его в горячке не прирезали за компанию с любезными сердцу храмовыми стражами, то теперь с ним будут говорить. И от того, как он будет отвечать, зависит, вздернут его или нет.

– Великий Учитель, – начал он, не поднимаясь из пыли и следя по-собачьи за лицом Иса – он уже оправился от испуга, и весь вид его выражал преданность и покорность. Однако ноги целовать не лез – соображения у него хватало.

– Довольно, Лус, садись и расскажи, с чем пожаловал. Только не говори, что ты здесь случайно или на увеселительной прогулке. Садись, садись, мы тоже присядем, – добавил он, выбирая камень поудобнее. Рядом устроился Улук.

– Ты его знаешь? – удивился тот.

– Как же, я ему руку лечил, которую сломали ему за доносы. Тогда, на базаре, свернули бы ему и шею, не окажись я там. Ну, продолжай, – вновь повернулся он к присевшему на корточки в пыль Лусу – пересесть ближе в тень тот не решился.

– Истинно так, как говоришь ты. Доброе семя дает добрый колос. И не в бесплодную землю упали слова твои, – тон его был подобострастным, он словно что-то разглядывал внутри себя. И взгляд его уже не был собачьим, ожидающим милости от Иса. – Истинно так, – снова повторил он, собираясь с мыслями, – не на прогулке я был, Учитель. А сам верховный жрец и нечестивец-наместник послали меня найти тебя, все высмотреть и донести: где ты, сколько у тебя силы и как лучше тебя взять.

– На сук его! – крикнул Нави и, шагнув вперед, оказался рядом с лазутчиком.

Ис поднял руку, успокаивая телохранителя:

– Садись, возьми лист и веди протокол. И в этом порядок нужен.

Лус даже не повернул головы – теперь он знал, так просто его не повесят.

– Продолжай, Лус, нам помешали.

– Это все, что мне поручили.

– Но я же тебя знаю!

– Я мог прозреть, Учитель. Представь – твои семена дали добрые всходы.

– Что же, ты хочешь сказать…

– Нет, нет, Учитель, еще нет, – вдруг заторопился Лус, понимая шаткость своей позиции, – но я бы мог быть полезным.

– Чем?

– Может быть, мы поговорим наедине? – начал наглеть Лус.

– Улук и Нави знают все, что и я.

– Если я передам верховному жрецу, что сила твоя велика и…

– Ты намекаешь на союз против Империи? Сначала – вместе против них, а потом – разберемся с домашними делами? У тебя что, такое поручение, или это вольная импровизация для спасения шкуры?

– Нет у меня такого поручения, никто не знал, как силен ты. Но когда узнают… Жрецы тоже недовольны Империей! – говоря так, Лус почти верил сказанному.

– Они тебя продадут при первом же случае!

– Спокойно, Нави, это я знаю. И не религиозная распря у нас.

– Правда твоя, Учитель. Верховный жрец, лишившись права казнить и миловать, лишится и доходов – осмелевшие инакомыслящие денег в храм не понесут. И в этом ты прав, – опять вступил в разговор Нави.

В речи Луса появилось достоинство, словно он и впрямь кого-то представлял

– Я о другом. Увидев, что ты карающий меч в деснице Божьей, не воспримет ли и тебя верховный жрец как пророка или даже – сына Божия? И поклонится он тебе. А ты станешь во главе. Не союзником – господином. И твои сторонники, – добавил он, покосившись на Улука и Нави. – Ив храме ничего не надо менять. И все будут равны, как учишь ты, перед тобой. А там, на небесах, ты воздашь всем за земные муки.

– Да ты подкованный богослов, Лус. И великолепный провокатор!

– Истинно так, – вздохнул лазутчик, не поняв последнего слова. И поковырял землю большим пальцем правой ноги. Вид его был смиренным.