Жирдяй

В обезлюдевшем вестибюле «Парнаса» проходил час за часом, за окнами постепенно замирал перекрёсток, а Патти блуждала по заснеженной территории и спускалась в глубочайшие ледяные тайники, сокрытые в основании самого мира и времени, где невероятные эпохи лежали в живописных руинах, и где в искусственном свете до сих пор жили и кормились гигантские разумные существа.

Странно, в заключительной трети книги Патти начала обнаруживать скрытые намёки. Во всех помеченных абзацах имелось упоминание шогготов. Слово, самый звук которого вызывал у Патти душевный трепет. Она поискала страницу с комментариями или пояснениями, но ничего такого не нашла.

Патти отложила прочитанную книгу рано утром. Вокруг не было ни души, но Патти едва ли могла это заметить. Память полнилась воспоминаниями, которые было страшно допустить в свой разум. Читая роман, Патти осознала, что приняла неведомую, ужасающую ношу. Её как будто оплодотворили инъекцией порочного знания, и теперь тёмный плод медленно вызревал внутри, наливаясь почти осязаемой тяжестью таинственной угрозы.

 Она поднялась в номер на третьем этаже, снятый на одну ночь ради самых простых нужд, типа, вызвать такси, спрятать под покров тщеты свои беспочвенные страхи. Патти легла на кровать, и её измученный разум тут же провалился сквозь прогнивший пол яви прямиком в бездну снов.

Ей снился город, похожий на Голливуд, но дома и тротуары того города были отчасти живыми, и они могли чувствовать, как приближается нечто страшное. Все дома и улицы сотрясались от ужаса под небом, затянутым чёрными тучами. А сама она, вдруг осознала Патти, была сердцем и душой этого города. Она была его средоточием, и его необъятный, холодный страх был её страхом. Неким непостижимым образом она узнала тварей, приближающихся к её необъятному телу. Она знала, что они происходят из громадных, беззвёздных войдов, из поселений, чьи стены древнее лика нынешней Земли, знала, с каким долготерпением и коварством они подбирались к её податливым границам. То были гигантские черви, или медузы, или даже сгустки бурлящей живой субстанции. Они вторглись на её обезлюдевшие улицы, наползая со всех сторон. А она лежала, подобно падали, ещё живая, но уже понимая, что на тело её нападают жадные личинки. Она лежала в главной цитадели, самый лакомый кусок, к которому они устремлялись, источая из своих поганых пастей жадную, едкую слюну.

Патти проснулась за полдень, выжатая как лимон. Долго сидела на кровати, наблюдая, как жирная зелёная муха бьётся в окно, наполненное золотым солнечным светом. Снова и снова колотится своей хрупкой, драгоценной башкой о преграду, невзирая на полную бесперспективность усилий. Со вспышкой болезненной ярости Патти вскочила с постели, схватила свою блузку, подбежала к окну и прихлопнула несчастное насекомое.

На другой стороне улицы, в окне этажом выше, виднелся Жирдяй. Мгновение Патти стояла, глядя на него со смущением от своей дикой выходки, а затем он улыбнулся мягкой улыбкой психотерапевта, как бы показывая, что понимает, какие душевные терзания вызвали этот внезапный порыв. Патти вдруг поняла, что из одежды на ней только лифчик.

В ответ на её замешательство в улыбке Жирдяя появилась тень озорства. Однако Патти знала, что он и это истолковал верно – как оплошность, а не уловку бесстыжей шлюхи.

Вдруг разволновавшись, Патти обратила всё в кокетство и прикрыла свои прелести блузкой. Момент был самый подходящий – надо было просто чуток подождать, потому что теперь её нежные фантазии расцветали пышным цветом как бы сами собой. Улыбаясь, Патти указала на себя, а затем, вопросительно, на Жирдяя. Он буквально воссиял! Неужели он в самом деле облизнулся? Он закивал изо всех сил. Сблизив большой и указательный пальцы, Патти показала: чуточку подожди. Отходя от окна, она заметила ораву пациентов гидротерапевтической клиники, столпившихся на тротуаре внизу. Некоторые были с собаками на поводке.

Это зрелище немного её охладило. Не помешают ли прибывшие калеки их с Жирдяем интимному общению? Сборы слегка застопорились. Патти спустилась в вестибюль минут десять спустя и медленно направилась в сторону газетного киоска. Ни в вестибюле отеля, ни на улице не было ни души. Всё вокруг застыло в знойном воскресном запустении. Это было похоже на сон, красочный, но в то же время немного тревожный. Патти огляделась по сторонам, и вдруг осознала безумную странность предпринятой ей сексуальной благотворительности. Может, стоило бросить эту затею, может, стоило отправиться на какую-нибудь шальную гулянку? И в тот же самый момент машина, набитая её подружками, притормозила прямо перед Патти. Все принялись хором уговаривать Патти ехать с ними. Они собирались прошвырнуться по городу, а то и за город, по всем намечавшимся вечеринкам.