Жирафа, и Пелли, и я

Роальд Даль Жирафа, и Пелли, и я

Знакомьтесь…

Нейше, Шарлотте и Лорине

Недалеко от того места, где я живу, стоит сам по себе непонятный, пустой деревянный дом, один-одинёшенек на краю улицы. Мне ужасно хочется посмотреть, что там у него внутри, но дверь всегда заперта, а когда заглядываю в окно, я ничего не вижу, кроме пыли и сплошного мрака. Я знаю, что на первом этаже когда-то был магазин, потому что и сейчас ещё могу разобрать выцветшую надпись СЛАСТИ. Мама мне объяснила, что в старые времена в наших краях так часто называли кондитерские, и теперь, как ни посмотрю на этот дом, я всегда думаю про то, какая, наверно, чудесная-распрекрасная была эта старая кондитерская.

На витрине кто-то вывел белой краской: ПРОДАЁТСЯ.

А как-то утром вдруг вижу – ПРОДАЁТСЯ стёрто, и вместо него написано ПРОДАНО. Стою я и думаю: ах, ну почему не я купил этот дом, ведь тогда я мог бы снова открыть здесь магазин сластей! Мне ужасно, ужасно всегда хотелось иметь собственную кондитерскую. Уж моя бы кондитерская была набита вся, сверху донизу, прямо ломилась бы от халвы, трюфелей, рахат-лукума, ирисок, тянучек и несчётных тысяч всяких разных конфет и прочей подобной вкуснятины! О господи боже, да чего бы только не было в этой кондитерской, будь она моя!

Ну и вот, пришёл я снова проведать мои СЛАСТИ, стою напротив, через улицу, и вдруг вижу: огромная ванна вылетает из окна второго этажа и брякается на самую середину улицы.

Чуть погодя белый фарфоровый унитаз с деревянной крышкой вылетел из того же окна и – раз! – приземлился прямо рядом с ванной. Вслед ему полетела кухонная плита, пустая птичья клетка, кровать, лошадка-качалка, швейная машина и так далее и тому подобное, и даже не разбери-поймёшь, что ещё такое.

Можно было подумать, что какой-то безумец выдирает из дома всё-всё-всё нутро, поскольку уже и куски лестницы, перила, и старые паркетины со свистом полетели из окон.

А потом – потом всё стихло. Я ждал, ждал, я ждал долго, но – из дома не доносилось ни единого звука. Тогда я перешёл через дорогу, встал под самыми окнами и крикнул:

– Есть дома кто-нибудь?

И никто на это мне ничего не ответил.

Уже стало темнеть, пришлось мне повернуться и уйти восвояси. Но уж назавтра, само собой понятно, меня никакими силами было не удержать, я снова пошёл поглядеть, какие ещё сюрпризы припас для меня старый дом.

Подошёл я к нему на другое утро, и перво-наперво вижу: другая дверь. Старую, тёмную и грязную, сняли, а вместо неё приладили новёхонькую красную дверь. Причём невероятную дверь! Вдвое выше прежней, прямо смехотворную дверь. Даже вообразить невозможно – ну кому такая нужна? Разве что великану.

Вдобавок кто-то стёр с витрины надпись ПРОДАНО и вместо неё много чего понакалякал по всему стеклу. Стою я, читаю и перечитываю, но никак не могу взять в толк, что всё это значит. А на витрине было написано:

Стою я, вслушиваюсь, вглядываюсь и – ничего не вижу, не слышу в доме… как вдруг… краешком глаза… замечаю… как одно из окон верхнего этажа медленно… медленно… открывается…

А потом в открытое окно высовывается – ГОЛОВА.

Смотрю я на эту голову, а голова смотрит на меня большими круглыми карими глазами.

Потом рядом открывается второе окно и какая-то странная большущая птица выпархивает оттуда и усаживается на подоконник. И я узнаю, что это за птица. Узнаю по огромному жёлтому клюву. Эта птица – Пеликан.

Пеликан посмотрел вниз, на меня, и запел:

– Я голодный! Я о рыбке мечтаю!
Больше я ничего не желаю!
Но рыбки тут нет, вот в чём горе!