Жёсткая посадка

Сон не идёт. Катерина долго вертится в постели, встаёт, зажигает свет. После смерти матери она полновластная хозяйка двухкомнатной квартиры. Девушка идёт к холодильнику, доливает в выдохшийся коктейль немного водки и выпивает залпом. Облизывая губы, возвращается в спальню. Надевает шелковистые капроновые колготки с узором, сверху натягивает трусики в виде кожаного ремешка. Туго застёгивает клапана ремней между ног. Внизу живота моментально разливаются жгучие волны удовольствия. В тишине Катя потирает бёдрами, лихорадочно гладит себе коленки — капрон рассыпается тонкой хрусткой трелью, словно где-то мышонок грызёт хлебную крошку.

Девяностопятикилограммовая Катерина падает навзничь, вставляет в рот белый кляп. Упругая затычка во рту усиливает сексуальные ощущения, раздражает язык, щекочет дёсны. Ловко и привычно Катя надевает на себя наручники, застёгивает браслеты, неторопливо ведёт пальцами по раздвинутым бёдрам. Колготки и трусики сладко сдавливают женскую плоть, сплющивают мягкие участки тела, закупоривают кожные поры. Ноги блестят, как отлитые из углепластика, мышцы холодеют от недостатка воздуха и кровообращения.

Всё будет хорошо, сейчас к Кате придёт ночной насильник, а подкатывающий оргазм будет похож на облако горящего бензина.

***

В восемь часов утра «Форд» с надписью «Спецэлектромонтаж», рыкнув тормозами, паркуется возле библиотеки номер восемь. Руслан и Виктор входят в зал, с удивлением видят за стойкой незнакомую женщину.

— Здрассте! — Русый небрежно салютует. — Вы вместо Катерины Денисовны? Вот досада, она же нам пирожки пообещала.

Женщина за стойкой заразительно хохочет, и только по смеху и очкам электрики узнают Екатерину Лишницкую. Виктор-Глюк растерянно улыбается. За одну ночь замарашка-библиотекарша преобразилась. Из короткой причёски Катя соорудила нечто вроде дерзкого ирокеза, вертикальный начёс зрительно удлинил круглое лицо, оттенил лоб, разгрузил подбородок. Она благоухает летней темой клементина, айвы и пралине на всю библиотеку. Сверкающие люминесцентные губы тяжелы и напитаны соком, словно виноградная кисть — по каталогу эта люминесцентная помада называется «неоновая фуксия».

Вместо серого свитерка Катя сегодня надела силуэтное малиновое платье на два пальца выше колен — она знает, что колени у неё красивой формы, тугие и упругие как зефирные пирожные. Облегающее платье крепко подхватывает бюст и ягодицы, складки ткани сзади выпукло подчёркивают контур Катиных трусиков, это немного смело, но для мужских взглядов в самый раз. Икры, похожие на цирковых дельфинов-афалин, обтянуты кофейно-прозрачными колготками с фантазийным швом по всей длине.

— Катерина Денисовна, от вас глаз не отвести! — восхищённый Виктор неловко кладёт на стол коробку шоколадных конфет. — Угощайтесь, за наше с вами знакомство. Всё, Русый! Придётся тебе нынче самому панели сверлить, а то я засмотрюсь и напортачу.

— Да-а-а… — Русый почёсывает заживающий порез на шее. — Есть женщины в русских селеньях! Запишите меня в свою библиотеку, Катерина Денисовна? Я бы — эх! Прикоснулся, так сказать, к вашим материям…

— Да пожалуйста! — Катя притворяется, что достаёт чистый формуляр.

— Хрена с два тебе, чукотский электрик! — Виктор свирепо тузит приятеля кулаком в спину, оттирает от стойки. — Лимит подписчиков исчерпан. Халявщиков не берём, кыш за стремянкой.

Женатый Русый оставляет их одних — саркастично ворча, уходит крутить новые розетки. Катерина и Виктор молча смотрят друг на друга.

— Катерина, вы… вы сегодня жутко красивая, — наконец выдавливает Глюк. — Необычайная! Такое чувство, что я на высоковольтку залез и десять киловольт отхватил.

— Это не всё, — Катерина чуть заметно улыбается губами цвета неоновой фуксии. — У меня ещё и пирожки есть! Целое блюдо.

— Обалдеть! — соглашается Виктор. — Но вы сегодня и правда волшебная!

— Поймите, что язык может скрыть истину, а глаза — никогда! Встревоженная вопросом истина со дна души на мгновение прыгает в глаза, и она замечена, а вы пойманы, — певучим голосом произносит Катерина и поясняет. — Булгаков, «Мастер и Маргарита».

— Это точно, глаза — они не обманывают! — Виктор смущённо топчется у стойки, вдыхает запах Катерины и понимает, что совсем не хочет браться за дрель. — Послушайте, Катя?… Когда мы всё закончим… сегодня. С Русым… Тут же немного осталось, мелочёвка… А можно я потом вас провожу?

— Через два дома? — лукаво уточняет Екатерина. — Прямушками?

— Через два дома! — с готовностью кивает Виктор. — Хоть через двести! И самыми прямыми прямушками!

Катерина снимает и протирает очки, которые отчего-то запотели. Дует на линзы, водит салфеткой по окружности, ресницы у неё густо накрашены, в уголках глаз таится волнение и светлая девичья радость. Откуда Виктору знать, что за толстой отшельницей Катей, занятой больной матерью, никто и никогда не ухаживал?

— Я согласна, — тихо говорит она. — Я очень согласна.

***

Сегодня Виктор действительно работает рывками, кое-как. Постоянно отвлекается, путает схемы и ищет взглядом Катерину, пока Русый не разражается цветастым забористым матом.