Жилые массивы

Что, если сейчас туман выплюнет какого-нибудь птеродактиля, который способен обрушить бетонные панели и крышу? Тогда мы окажемся погребены под обломками. Вниз, к самому входу, спускаться тоже не имело смысла. По той же причине. Пусть уж порождения волны сами нас ищут. А мы, в случае чего, попробуем отступить в соседний подъезд, максимально затягивая время. Второй этаж — не такая серьезная высота, которой нужно опасаться. Можно и выпрыгнуть. К тому же, двор слегка припорошило снегом. Уже неплохо.

Но время шло, играя тупым смычком скрипучий вальс на наших нервах, а ничего не происходило. В смысле, что никто не пытался нас уничтожить здесь и сейчас. К тому времени привели Крыла с выпученными глазами (это уже без трансформации) и держась рукой за плечо.

— Чертов туман, — сердито пробормотал он. — В неработающий фонарь влетел.

— Угу, с непривычки, наверное, больно. А что наши друзья?

— Обращенные? Так ничего, там остались, — неопределенном махнул пацан рукой в сторону. — Что с ними будет? Разве что трещать начали часто. Будто переговариваются.

— Трещать? — насторожился я.

Нет, что-то в этой волне было определенно не то. Будто мы оказались зрителями на чужом представлении, куда пробрались без билетов. Вроде бы живи и радуйся, тебя не хотят сейчас убить, но почему-то мне было совсем не по себе.

Еще больше поплохело, когда по дому пробежала мелкая дрожь. Словно рядом проехал трамвай или фура. Вот только вибрация вскоре повторилась вновь. И опять через какое-то время. лишь тогда я понял, никакой это не трамвай. Огромное, и, что-то мне подсказывает, с весьма непростым характером, существо путешествует сейчас совсем рядом.

И что страннее всего, внутри меня родилось ощущение причастности к нему. Словно там, за окном ходил мой старый знакомый, которого я давно не видел.

— Чувствуешь? — с дрожью в голосе спросила Бумажница.

— Да, — ответил я без всяких издевок. Потому что сейчас было совсем не до них.

— Ты понимаешь, что это значит? — поинтересовалась валькирия.

— После убийства Жреца Шипастый не только ухудшил отношение с Культом, — послышался голос Молота. — Но и улучшил отношения с другой фракцией.

— Как ты тут…? — чуть не завопила от злости Бумажница.

После непродолжительной возни все затихло. Видимо, валькирия применила физическую силу. Если такой термин вообще можно использовать. Они же вроде как плод моего сознания.

Но что интересно, Молот вопреки возможным санкциям, постарался донести эту информацию до меня. Значит, она действительно важна. Вывод из его речи был простой. Если Культ мне враг, то Мятежники друзья.

Я быстрой тенью метнулся к окну, прильнув к пыльному стеклу. Туман не давал полностью оценить масштабы прибывшего существа. Лишь огромное, выше двух этажей тело, покрытой сеткой просвечивающих через кожей вен, по которым текла ярко-алая кровь. Знакомая картина, очень напоминает Чебурашку. Получается… что тот тоже был из Мятежников? Только тогда я не знал ничего про коалиции и просто пытался выжить, поэтому мы убили эту здоровенную тварь с не менее здоровенным болтом, без всякого сожаления.

А теперь Мятежник уходил. Не пытался причинить нам никакого вреда, хотя мне казалось, он точно знает, где находится горстка людей. Тогда какова его цель? От одной догадки у меня похолодело внутри.

— Крыл, ты же в ту сторону увел обращенных?

— Ага, в трех кварталах отсюда оставил. Хотел и дальше завести, но проклятый туман.

— Вот ведь блядский потрох, — сплюнул я на пол.

Мозг словно горел, лихорадочно соображая, что же делать. Я знал, как его успокоить. Существовало лишь одно верное средство. Но именно сейчас пить было нельзя.

— Обращенные не для того, чтобы уничтожить людей, — негромко сказал я.

— О чем ты говоришь, Шипаштый?

— Мы все время думали, что обращенные созданы Голосом, чтобы проредить нас. Но это полная чушь. Культ и Мятежники воюют. Обращенные — это новое оружие Голоса против Мятежников.

— Так здорово, — пожала плечами Алиса. — Она покрошат друг друга, а нам и делать ничего не придется.

— Почему-то мне кажется, что все будет не так просто. Крыл, иди сюда.

— Чего, дядя Шип?

Внутри меня боролись два зверя. Имя первому оказалось чувство собственного самосохранения. В словах Алисы была своя правда, пока два сильных мира сего сражаются, слабым и немощным нечего встревать в чужие разборки. Иначе есть риск сильно огрести.

Имя второму было перспектива. Можно сидеть, не высовывать и надеясь, что твоя хата так и останется с краю, а большая война обойдет стороной. Вот только такие люди не становятся победителями. Иногда, если выживут, свидетелями. А часто мраморными памятниками внутри скромненькой оградки, когда снаряд одной из сторон случайно прилетит в эту хату. От большой войны нельзя спрятаться, особенно когда ты находишься на самой, что ни на есть, передовой.

Поэтому, если заручиться поддержкой одной из сильных сторон, договориться, то есть хоть какая-то вероятность победить. Тут почти как с вероятностью встретить динозавра на улице, пятьдесят на пятьдесят процентов, если не вдаваться в детали. Либо победишь, либо нет.