Жила-была старушка в зеленых башмаках

— Нет. С чего ты взяла, бабулечка? — удивилась Катя.

— В таком случае перестань волноваться, а то молоко сквасишь.

— Ох, бабушка! Вечно ты Наташку защищаешь!

— Я разве защищаю? Я ни слова в ее защиту еще не сказала. Я только отметила ее несомненную театральную одаренность, ее талант.

— Мама, ну при чем тут ее таланты? — возразила Надежда. — Такое издевательство она над бедным мальчиком устроила! Заживо похоронила! Это же грех какой!

— Не преувеличивай, Надюша, греха тут особого нет: хоронили-то они все-таки несуществующего Юсуфа, а не Юрика.

— Ну а какая разница? Он же ислам принял и стал Юсуфом! — сказал Марк.

— Да не принимал он никакого ислама! — засмеялась Агния Львовна. — Неужели вы не поняли, с какого боку тут ислам?

— Нет. Ас какого он боку? — удивился Артем.

— Она для того и перевела Юрика в ислам, чтобы мы за него не вздумали панихиды заказывать и записки за упокой подавать.

— Ой, а ведь это похоже на правду! Жаль, я не догадалась его спросить, почему он вдруг Юсуфом стал! — воскликнула Катя. — Вот был бы ужас, если бы мы за него панихиды и сорокоусты заказывали! Ну это надо же, какая паршивка — все предусмотрела!

— Предусмотрела… Но тут еще надо разобраться, может быть, есть и другая причина в этом Наташкином переводе Юрика в ислам.

— Какая?

— А та, с которой вообще началась вся эта история. Мы еще не выяснили вину самого Юрика.

— Юрика? При чем тут Юрик? Чем же Юра-то виноват?! — возмутилась Надежда. — Столько лет дружили, и на тебе! Похоронила!

— Под верблюдом! — уточнила Катя. — И черные розы сверху положила!

— А давайте, мои дорогие, оставим пока Наталью в покое и выясним, что же все-таки произошло между нею и Юрием Ахатовым?

— Она ни за что не скажет, — вздохнула Надежда. — Хотела бы — давно бы сказала хотя бы бабушке. А тебе, Катюша, Юрик не сказал, из-за чего они поссорились и почему Наташа так на него рассердилась?

— Ну… Он в основном на нее жаловался, — сказала Катя и задумалась. — А, в самом деле, что ж он про себя-то ничего не сказал? Чем-то же он ее обидел, надо думать?

— Одно из двух: либо он ни в чем своей вины не видит, либо вина эта так велика, что ему и сказать о ней стыдно, — сказала Агния Львовна.

— Вон оно что! — протянул Артем. — Ну, если он всерьез Наташку обидел, я ему голову отвинчу!

— И похоронишь под верблюдом Пржевальского! — сказала Катя, поднимаясь. — Ладно, вы тут сидите, пейте чай, а я поехала к Юрику! Я у него на всякий случай адрес и телефон догадалась взять. Надо эту историю до конца распутать, и я ее распутаю! Ох, бедные мои ноги…

— Ты же на машине, — резонно заметила Агния Львовна. — Поезжай в тапочках!

— Ты что, бабулечка? А вдруг меня гаишники остановят — как я выйду к ним в тапочках? Это как же я буду выглядеть? Да меня первый же гаишник по полной оштрафует, если я предстану перед ним в таком виде!

— Может, лучше поехать мне и поговорить с ним как мужчина с мужчиной? — предложил Артем.

— Нет, папа. У нас с ним вроде бы получился разговор по душам, ну так мне его и заканчивать. Вы Наташку без меня пока не трогайте, ладно?

— Да не тронем, не тронем. Ей уж сегодня досталось! — успокоила ее Надежда.

* Катя вернулась через полтора часа, веселая и довольная.

— Ну что? — спросила Надя, впуская ее в прихожую. В дверях кухни стояли Агния Львовна и Артем.

— Погодите, дайте разуться. Зовите нашу актрису, я ей покаянное письмо от Юрика привезла!

— Вот так, значит? — спросил Артем.

— Вот так, папа! И мало еще этому Юсуфу досталось от нашей Наташки. Конечно, такое шоу с похоронами под верблюдом никто другой бы не додумался устроить, кроме нашей паршивки, но он был наказан за дело! Молодец сестренка!

— Где письмо? — спросила, подходя к сестре, подслушивавшая под дверью кухни Наталья.

— На, держи! Прочтешь — приходи чай пить! Все обвинения с тебя снимаются!

— А я никогда и не чувствовала себя виноватой! — нахально заявила Наташка, выхватывая из рук сестры письмо и ретируясь с ним в свою комнату.

— Так в чем же там было дело? — спросила Агния Львовна, когда все уселись за кухонный стол.

— Да, давайте-ка я вам быстренько расскажу, чтобы потом Наташку не смущать. Ну, про программу растления школьников под видом сексуального образования вам рассказывать не надо?

— Лучше не надо! — сказала Надежда, содрогнувшись.