Жил-был раз, жил-был два

– Все нормально. Я больше не подросток, и у меня есть мужчина, если помнишь. Давид будет ждать меня вечером.

– Я просто подумал, что мы могли бы поужинать вместе и поговорить в более уютном месте, чем эта машина. Вскрытие – вовсе не безобидная вещь. Это разрушительный поиск истины, и он причиняет боль. Даже мне, можешь поверить. Убийства такого рода случаются не каждый день, особенно здесь.

– Я это уже заметила. У нас все больше алкаши, арестанты и ворье…

– И это совсем не плохо. Но когда сталкиваешься с кровавыми преступлениями, иногда хочется об этом поговорить, и не обязательно с типом, который целыми днями бальзамирует трупы.

– «С типом»… Представь себе, к этому «типу» я питаю определенные чувства. И он не бальзамирует целыми днями. У него для этого есть служащие.

– Супер.

Она подышала на свои замерзшие руки. Поль повернул рычажок отопления до отказа, но они доедут быстрее, чем машина успеет прогреться.

– Жюли Москато была твоей лучшей подружкой, – сказал он. – Вы все вечера проводили вместе, то у одной, то у другой, вы были просто неразлучны. Никто не знал ее лучше тебя. Скажи… Это тело может принадлежать ей?

– Прошло двенадцать лет, папа, какого ответа ты от меня ждешь? Я не знаю. Но ты же, как и я, видел, что Андриё достал у нее из желудка. Ведь та шахматная фигурка не может быть случайностью. Жюли обожала шахматы.

– Я знаю.

Луиза помолчала несколько секунд, вглядываясь в летящие под колеса разделительные полосы.

– Труп приблизительно ее возраста. Возможно, все это время после исчезновения ее накачивали наркотиками, насильно сделали татуировку, втянули в проституцию. А теперь похитивший ее мерзавец позволил себе роскошь вернуться к истокам, чтобы убить Жюли и скинуть нам на руки. Откуда нам знать?

Она продолжала разглядывать асфальт, бегущий под сильным уклоном вдоль кладбища. Фары высвечивали кресты под тисами. То тут, то там мерцающие свечи на солнечных батарейках бдели над могилами. Луиза бросила взгляд в темную глубину, где покоилась ее мать.

– Самое странное – это появление Габриэля Москато, – добавила она. – Вот уже восемь лет, как о нем ни слуху ни духу. И вдруг, как по волшебству, возникает сегодня утром. Он казался совершенно растерянным, потерявшим голову. Когда он приехал на берег, то был уверен, что убитая – именно Жюли, хотя даже не видел тела.

Поль миновал теннисный клуб, включил мигалку и въехал на парковку бригады. Луиза жила в одной из служебных квартир, двухкомнатном пристанище в трехэтажном серо-красном здании, унылом, зато удобном. Большинство жандармов вместе с семьями тоже жили там, в непосредственной близости от работы. Уже много раз Поль видел, как Давид Эскиме приходил туда к Луизе. В скором времени два голубка обустроятся вместе.

Он забрал пакеты с уликами, бросил взгляд в сторону цементного, похожего на сборный домик куба, расположенного слева от главного здания. Куб прозвали «Блок-хаус», на самом же деле это была их лаборатория, которая занималась экспертизами ДНК и отпечатков пальцев.

– Лаборатория закрыта, передам им образцы завтра утром и предупрежу, что результаты нужны в кратчайшие сроки. Пули и тампонаж пороха отправлю в Экюлли. А пока запру все в сейфе. Скоро мы выясним, Жюли Москато это или нет, а заодно имеется ли убивший ее подонок в нашей картотеке.

– Как минимум один подонок в Сагасе есть, – напомнила Луиза, забирая два пакета.

– Предполагаю, что ты имеешь в виду Эдди Лекуантра.

– Почему мы еще его не навестили? Задать бы ему два-три вопроса о том, где он был прошлой ночью, а?

– Потому что расследование только началось. Подождем анализа ДНК, ладно? Нет смысла торопиться и стучать во все двери. Конечно, у Лекуантра паршивое прошлое, но он свое отсидел, а мы в момент исчезновения Жюли не нашли даже тени улик. Всему свое время, и мне не хочется ссориться с судьей Кассоре. Пока что у нас более-менее приличные отношения, так что не будем портить идиллию.

– Тебя послушать, так только и остается, что вечно чего-то дожидаться. Все так медленно. Это действует на нервы.

– Медленный не я, а правосудие.

Поль вздохнул. Его дочь еще не устала от рутины. В ней еще горел пыл молодости и толкал перескакивать через ступени.

– Меня заинтересовало то, что сказал медэксперт, – бросила она.

– Что именно?

– Что жертва не выделяла слюну в носки. Это означает, что убийца засунул их ей в рот после смерти. Зачем вставлять кляп женщине, которая не может кричать?

– И какие мысли?

– Ты не раз говорил мне, что в преступлениях часто отсутствует логика. Но в данном случае мне кажется, что она тут есть, помимо самого жестокого убийства. Нас хотели заставить поверить, что этой женщине вставили кляп, чтобы не дать ей кричать, пока ее насиловали и вставляли… в нее ветку.

Она приподняла один из образцов:

– Я видела носки, они не были ни порванными, ни грязными, то есть жертва не бегала в них. Это убийца принес их с собой. Он заранее решил запихнуть их в рот своей добыче после того, как убьет ее. Другими словами, он тщательно продумал свои действия.

– И в чем же здесь логика?