Жиган

— Я же русский, — не скрывая своей обиды, сказал Лось. — Под черножопыми никогда не ходил и ходить не буду. Пантелей этот сраный только делает, что задницу им вылизывает. Если бы не они, его бы даже в торпеды никто не взял. А так — авторитет.

— Какие же у него дела с азербайджанцами?

— Наркотой приторговывают. Под ними станция техобслуживания, базар, кооперативы душат. Все отмороженные к ним липнут. Я этого не люблю. Все должно быть по понятиям и честно. Азеры Пантелея вором-законником считают. А по мне, так он мелкая сявка.

— Знаешь, что к нам от Пантелея какие-то отвязанные приходили?

— Знаю. Это они Серегу грохнули, только шеф молчит, ничего не говорит. Зато про тебя теперь все знают. Ну, ты в натуре Жиган.

— Да ладно.

— Нет, я без понтов, — убежденно сказал Лось. — Если б не ты, всей конторе каюк. Так что, если когда помощь понадобится, я завсегда готов. А за Серегу мы еще отомстим. Мы с ним быстро скорешились. Я таких пацанов уважаю. И тебя тоже уважаю.

За разговором с Лосем Жиган не заметил, как к столику подошла Лена Киреева.

На ней был шикарный брючный костюм из тонкого темно-бежевого велюра, не только не скрывавший ее великолепную фигуру, но, наоборот, подчеркивавший высокую грудь и роскошные бедра. Пышные русые волосы волнами спускались на плечи, лоб прикрывала короткая челка. Эту челку она неизменно носила с тех пор, как Жиган впервые узнал ее.

— Здравствуйте, мальчики, — сказала она, улыбаясь, — не помешаю?

Лось обалдело уставился сначала на Кирееву, потом на Жигана и наконец, сообразив, что к чему, вскочил из-за стола.

— Ну, я это… засиделся. Пойду на дверь дежурить.

Когда Лена села за столик, Жиган обратил внимание, что в ее волосах сверкают мелкие капельки влаги.

— Что ты так смотришь? — принужденно улыбнулась она. — Ах, это. Дождик прошел, а зонтика у меня с собой нет.

— Я думал, ты на колесах.

— На колесах? — Лицо ее внезапно побледнело.

— На машине, — уточнил Жиган.

— Ой, извини, я не сообразила… Нет, сегодня пришлось пешком.

— Что будем пить?

— Как всегда — шампанское.

— А ты совсем не меняешься в своих привычках, — спокойно заметил Жиган и махнул рукой, привлекая внимание бармена.

— Афоня, шампанского сюда! Давай «Абрау-Дюрсо» из наших запасов.

Через минуту на столе перед Жиганом и его гостьей стояла холодная запотевшая бутылка великолепного крымского напитка. Жиган поднял высокий бокал.

— За встречу.

Они чокнулись, отпили по глотку.

— Я тоже очень рада тебя видеть. Серьезно. Мне очень жаль, что все так получилось.

— Ты про баню или вообще?

— Про все. Я знаю, что обязана попросить у тебя извинения.

— За что?

— Костя, я же знаю, что ты до сих пор любишь меня. Только не говори мне, что я ошибаюсь.

Это было попадание в точку. Что он мог возразить? Что прошло столько лет, они не виделись с незапамятных времен, что все чувства в его душе умерли? Наверняка в его словах было бы немало правды.

Но все эти годы он носил память о первой любви в каком-то затаенном уголке сердца. Он вообще не надеялся на то, что эта встреча когда-нибудь станет возможна.

— Что ты молчишь? Я правду сказала, верно?

— Какое это имеет значение? — стараясь придать своему голосу как можно более равнодушный оттенок, сказал он.

— Почему же ты покраснел, если это не имеет никакого значения? — кокетливо улыбнулась она.

— Это от шампанского.

— Ладно, не говори, если не хочешь. Но я-то все равно знаю…

— Ты же никогда не обращала на меня внимания.

— Чему тут удивляться? — Она пожала плечами. — В школе ты был такой маленький. Когда мы стояли с тобой рядом, ты мне в пуп дышал.

— Ах, вон оно что, — грустно усмехнулся он.

— Никто же не знал, как ты вытянешься. Ты вообще сильно изменился.

— Жизнь заставила, — неопределенно сказал он.

— Жизнь… — Она снова отпила шампанского. — Жизнь так меняет людей, что их потом невозможно узнать.

— Это ты про себя говоришь?

— И про себя тоже.

— Челка у тебя осталась прежней, и шампанское ты всегда любила.

— Это ерунда, — улыбнулась Лена, — внешняя сторона.

— Интересно, какой же человек теперь скрывается за этой внешней стороной?

— Ты, наверное, думаешь, что я шлюха? — с обезоруживающей откровенностью сказала она. — Ладно, не опускай глаза. Я все вижу. Да, я сплю с бандитом. Все вокруг думают, что он негодяй. Но этот человек спас мне жизнь, и я должна быть благодарна ему за это.

— Что же с тобой случилось?

— Это долгая история, — уклончиво сказала она.

— Разве мы куда-нибудь торопимся?

— Я не могу задерживаться, — глянув на часы, сказала она.

— Ревнует?

— Я не понимаю твоей иронии. Он любит меня и, наверное, немножечко ревнует, как все мужчины. Ты ведь тоже меня ревнуешь?

Она вдруг как-то побледнела и торопливо схватила свою сумочку.

— Извини, мне нужно выйти. Попудрю носик.

Когда она вышла из зала, рука Жигана машинально потянулась к бутылке.

Неприятный какой-то складывался разговор. Вроде бы все ясно, никто никому ничего не должен. Но она чувствует себя виноватой и пытается оправдываться. А Жиган, наверное, в первый раз в жизни оказался в роли судьи.