Жестокое перемирие

– Может, придут. – Голуб пожал плечами. – Или нет. Кто знает, где они нас ждут?

А потом случилось то, чего ополченцы подспудно боялись больше всего. Раздался пронзительный рев моторов, и из-за кромки леса на северо-востоке выехали два «Т‑72» с украинской символикой. Радостно заголосили солдаты, лежащие в поле.

Сначала танки с ревом двигались вдоль опушки, потом начали поворачивать. Вращались башни, орудийные жерла выискивали мишени. Танки приближались невыносимо медленно, неотвратимо, переползали косогоры, ныряли в канавы.

– Вот и все, – тоскливо выдохнул Голуб. – Наконец-то мы приехали.

– Утюжить нас будут, – сказал Рушило, перебирая гранаты.

Противотанковых в запасе не было, а слабенькие наступательные – что слону дробина.

– Ложись, мужики, – тихо сказал Андрей. – Сейчас пальнут.

Ополченцы рухнули на дно канавы. Натовский инструктор взвизгнул, вдавил нос в обрыв.

Первый танк произвел выстрел. Снаряд взорвался метрах в двадцати перед канавой. Ополченцев засыпало землей. Гавкнула пушка второго танка. Перелет!

У Андрея оставалась одна граната «Ф‑1». Немного не то против такого железного чудовища, но хотя бы мощная. Он приподнялся, вздохнул, стряхнул с себя землю, извлек гранату из подсумка.

– На медведя пойдешь? – Рушило бледно усмехнулся.

– Вроде того, – сказал Андрей и высунулся из канавы.

В этот момент какой-то снаряд вдруг прошил броню подходящего танка. «Т‑72» возмущенно лязгнул и встал. Башня безвольно провернулась и как-то накренилась. На ней распахнулся люк, и на броню в клубах дыма выкатился танкист. За ним второй, третий. Они слетели с брони и побежали прочь, надрываясь от кашля.

Рушило вскинул автомат, прицелился и вдруг замешкался, передумал стрелять.

Практически под носом второго танка грохнул еще один взрыв. Стальная махина попятилась. Гавкнула пушка, но наводчик едва ли видел, куда стрелял. Грянул еще один взрыв, снова рядом. Танк начал уходить.

Обстрел на этом не закончился. Снаряд рванул в том месте, где лежали, уткнувшись в землю, остатки украинской пехоты. Это стало последней каплей. Солдаты побежали к лесу.

Из леса, раскинувшегося за спинами ополченцев, выезжали другие танки. Сначала показались два, за ними – еще один. Они вели беглый огонь по отступающим силовикам, загоняли их в северный лес. Потом стальные махины построились в шеренгу и устремились через поле.

Из леса выбежали люди, устремились за танками, махали руками, автоматами. Северная опушка покрылась чередой разрывов. Украинских силовиков там уже не было. Их танк тоже убрался восвояси.

– Это же машины Салина, – неуверенно пробормотал Голуб.

Ополченцы недоуменно переглянулись, и словно пудовые гири рухнули с их плеч. Они сели на дно канавы, облегченно вздохнули, заулыбались. Подмога все-таки пришла. Лучше поздно, чем никогда.

Андрей выкарабкался из канавы, побрел по полю. Он уже не боялся получить пулю в голову. Капитан остановился возле товарища, скорчившегося в канаве, опустился на колени, перевернул неподвижное тело, и не поверил своим глазам!

Дорофеев завозился, застонал, разлепил глаза. На его лбу расплывалась здоровенная шишка.

Андрей засмеялся от радости, схватил его за плечи, затряс как грушу, попытался поднять. Дорофеев закричал от боли. У него была сломана нога в районе голени. Все понятно, могло быть и хуже.

– Андрюха, да что с тобой? – простонал товарищ. – Ты выглядишь, как щенок, наконец-то дождавшийся хозяина. Слушай!.. – Он приподнялся на локте, озадаченно повертел головой. – Я что-то пропустил, да?

– Не обращай внимания, – отмахнулся Андрей. – Так, пустяки.

– А где укропы?

– Мужественно сдали позиции.

– А со мной что? – Дорофеев начал осторожно ощупывать себя, коснулся больной ноги, вздрогнул.

– Жить будешь, – уверил его Андрей. – Если насмерть не упьешься на хмельной пирушке. Давай, дружище, соберись с духом. Надо подняться, я помогу. А то несолидно как-то. Наши на подходе, а ты лежишь… – Он приподнял товарища, пристроил себе на бедро.

Мимо уже бежали незнакомые автоматчики. Кто-то косился в их сторону, спрашивал, не нужна ли помощь.

«Только бы не упасть, – подумал Андрей. – А может, ну его на фиг, пусть лежит, дождемся медиков?»

Эпилог

Окуленко пришел на городское кладбище через два дня. Лил проливной дождь, и мир раскис, как перезрелый помидор. Сидел в дождевике перед свежими могилами. Одна была стандартная, другая маленькая. Капитан тупо смотрел на них.

«Надо будет сделать нормальные памятники с хорошими фотографиями, облагородить тут все, поставить скамейку, обнести участок оградкой, – подумал Андрей. – Но не сейчас, конечно, а попозже, когда война пойдет на убыль. Теперь не до этого».

Он приподнял полы дождевика, добрался до дерева, которое росло неподалеку, пристроился под ним. Непогода поутихла, но дождь продолжал моросить. Капитан несколько минут безучастно смотрел в окружающее пространство. За пеленой дождя проступала кладбищенская аллея, несколько соседних могилок, перевернутый мусорный контейнер.