Жестокое и странное

- Давайте минутку обсудим, как обстоят дела, - сказал Грумэн. - Я думаю, мы можем рассчитывать на показания Джейсона Стори и офицера Люцеро. Ну и, разумеется, Марино. Не знаю, кто еще должен принять участие в этом тайном суде Паттерсона.

- Кстати, - Уэсли посмотрел на меня, - я разговаривал с Паттерсоном. Я сказал ему, что у него нет фактов и что я буду говорить об этом на суде.

- Мы исходим из того, что до суда дело не дойдет, - возразил Грумэн. И, когда будете выступать, я бы хотел, чтобы вы дали присяжным понять, что беседовали с Паттерсоном и говорили ему об отсутствии фактов, однако он настаивал на своем. Каждый раз, когда его вопрос будет касаться того или иного момента, уже затронутого вами в личной беседе, я хочу, чтобы вы упоминали это. Например, "как я уже говорил вам во время беседы, состоявшейся у вас в офисе" или "как ясно я дал вам понять во время нашего разговора" и т.д. и т.п.

Важно, чтобы присяжные знали, что вы не только специальный агент ФБР, но что вы возглавляете отдел бихевиоральных исследований в Куонтико, задачей которого являются анализ преступлений, связанных с насилием над личностью, и изучение психологического образа преступника. Вероятно, вам стоит сказать о том, что доктор Скарпетта никак не вписывается в образ человека, совершившего преступление, о котором идет речь, и что, на ваш взгляд, сама идея происходящего абсурдна. Так же важно довести до сведения присяжных, что вы являлись руководителем и ближайшим другом Марка Джеймса. Можете импровизировать как угодно, и, будьте покойны, Паттерсон не станет задавать вопросов. Члены жюри должны четко уяснить, что Чарли Хейл здесь.

- А если они меня не пригласят? - спросил Чарли Хейл.

- Тогда у нас связаны руки, - ответил Грумэн. - Как я уже объяснял в нашей беседе в Лондоне, все это - спектакль. Доктор Скарпетта не может представить никаких доказательств, и мы должны сделать так, чтобы по крайней мере один из членов жюри пригласил нас зайти через заднюю дверь.

- Это не так просто, - заметил Хейл.

- У вас есть копии депозитных квитанций и оплаченных вами счетов?

- Да, сэр.

- Очень хорошо. Не ждите, пока вас спросят.

Просто положите их на стол во время своего выступления. А состояние вашей жены не изменилось со времени нашего разговора?

- Нет, сэр. Как я вам сказал, ей сделали искусственное оплодотворение. Пока все хорошо.

- Не забудьте об этом упомянуть, если будет возможность, - сказал Грумэн.

Через несколько минут меня пригласили в зал, где заседало жюри.

- Ну, конечно. Сначала он предпочтет увидеть вас. - Грумэн встал вместе со мной. - Затем он пригласит ваших "доброжелателей", чтобы, так сказать, у членов жюри остался неприятный привкус во рту. - Он дошел со мной до двери. - Когда я вам понадоблюсь, я - здесь.

Кивнув, я вошла в зал и села в свободное кресло во главе стола. Паттерсона не было, но я поняла, что это один из его тактических ходов, своеобразный гамбит. Он хотел, чтобы я как следует прочувствовала испытующие взгляды этих десяти незнакомых людей, в чьих руках находилась моя судьба. Я встретилась глазами со всеми и с нем-то даже обменялась улыбками. Молодая, серьезная на вид женщина с ярко накрашенными губами решила не дожидаться главного прокурора.

- Почему вы предпочитаете работать с трупами, вместо того чтобы иметь дело с живыми людьми? - поинтересовалась она. - Довольно странный выбор для врача.

- Именно забота о живых и заставляет меня заниматься изучением трупов, - ответила я. - От мертвых мы узнаем то, что идет на благо живым, и следует отдать им должное.

- И на вас это не действует? - спросил пожилой мужчина с большими мозолистыми руками. Он сморщился, как от боли.

- Конечно, действует.

- Сколько лет вам еще пришлось учиться после окончания средней школы? - спросила полная чернокожая женщина.

- Семнадцать, включая аспирантуру и практику.

- О Боже мой!

- И где вы учились?

- Вы имеете в виду, в каких учебных заведениях? - переспросила я худого молодого человека в очках.

- Да, мэм.

- Сент-Майклз, Академия Лурдской Богоматери, Корнелл, Джонс Гопкинс, Джорджтаун.

- Ваш отец был врачом?

- Мой папа был владельцем небольшого продуктового магазинчика в Майами.

- Не хотел бы я оказаться на месте того, кому пришлось платить за столько лет учебы.

Кто-то из членов жюри тихонько рассмеялся.

- Мне всегда удавалось получать стипендию, - сказала я. - С самой средней школы.

- У меня дядя работает в похоронном зале "Сумерки" в Норфолке, сказал кто-то из жюри.

- Перестань, Барри. Нет похоронного зала с таким названием.

- Я не шучу.

- Ерунда. В Файеттвилле есть зал, которым владеет семейство Стифф. [Stiff - одно из значений этого слова - труп (англ.)] Ни за что не угадаете, как он называется.

- Куда там.

- Вы не здешняя?

- Я родилась в Майами, - ответила я.

- Скарпетта - испанская фамилия?

- Нет, итальянская.

- Интересно. Мне казалось, все итальянцы смуглые, темноволосые.

- Мои предки из Вероны, это на севере Италии, где значительную часть населения составляют потомки савояров, австрийцев и швейцарцев, - терпеливо объясняла я. - Многие из нас голубоглазые и светловолосые.