Жестокий век

– Потом… – отмахнулся Тайчу-Кури. – Хан ел что хотел, я – что давали, он делал что хотел, я – что велели. И били-колотили меня сама знаешь как. Почему же я крепче оказался? Хан не слезал с коня, а я топал ногами по матери-земле. От земли моя сила. Через ноги – сюда. – Тайчу-Кури выпятил грудь, постучал по ней кулаком, засмеялся.

Ярко пылал в очаге огонь, озарял юрту живым, трепетным светом. Гудел на разные голоса буран, швыряя снег в дымовое отверстие. Дети забрались под шубу к своей матери. Она, покашливая, рассказывала им сказку.

Тайчу-Кури прислушивался к вою ветра, к поскрипыванию решетчатых стен. Не опрокинулась бы юрта… Старая… Зима впереди – длинная, много еще будет буранов, вьюг и метелей. Но какой бы длинной зима ни была, за ней следует весна.