Жестокий наезд

Я недоуменно шагнул к переднему бамперу и наклонил голову.

«766».

– И что?

– А то, что не 677, а 766! У патрульных после ночи, наверное, уже в глазах двоится. Хотели как лучше, а получилось как обычно. Но как удачно они лоханулись, да? Антон Павлович? Дядя Вадя?

Мы с прокурором, как лоси перед медвежьей берлогой, стали перетаптываться на снегу.

– Я ищу обидчиков заместителя мэра, который отдал последнее, чтобы купить «Крузер», и нахожу. А после выясняется, что и джип не тот, и люди в нем совсем не те, каких хотелось бы увидеть. Совсем, понимаешь, не склонные к нарушению ныне действующего законодательства. Однако они едут на угнанном у кого-то автомобиле и везут в багажнике мешок героина. Я что-то плохо свожу концы с концами. Может, вы осчастливите меня догадкой?

Пащенко кашлянул и зачем-то стал чесать перчаткой бок дубленки.

– Сань, мы, конечно, все объясним. Только почему ты решил, что в бауле героин? Я знаю один случай, когда казалось, что это героин, а потом оказалось, что показалось...

Земцов подошел к баулу и вынул из кармана нож-«лисичку». Жестом заправского наркодилера он вспорол упаковку одного из пакетов, зацепил на лезвие порошок и лизнул. Потом последовало затяжное отплевывание, после которого Александр Владимирович повернулся к Вадиму:

– Можно даже на экспертизу не отправлять.

Я посмотрел на часы. Можно было не отправлять не только порошок на экспертизу, но и СОБР в церковь. Она пуста, как ящик для подаяний на ее реконструкцию. И все, что там можно будет найти, это последствия стрельбы из автоматов, сломанную стену и ...

– Саша, поехали к тебе в отдел. Разговор будет долгий. Только для начала сделай одно одолжение. Пошли своих ребят и эксперта в нашу церковь. Там есть вход в подвал со стороны улицы и гараж. Пусть они откатают все пальцы и соберут все гильзы. Там же они обнаружат два ящика, в каких обычно в войсках хранят автоматы. Там очень много ненужных, но интересных вещей. И Пащенко уверяет, что знает, откуда они там появились. Понятые, протоколы – чтобы было все официально. Наверняка там какая-нибудь старушенция спящая есть. Одним словом, не мне тебя учить...

Через полчаса мы сидели в кабинете Земцова, пили крепкий чай и откусывали огромные куски от бутербродов. В углу кабинета стоял баул с наркотиками, и никто из нас не мог придумать причину, по которой героин может быть привязан к запутанной истории с контрабандой и аварией на проспекте Ломоносова. Не появлялась не только причина, но даже повод. Самое подлое заключалось в том, что после угона нами джипа этот баул невозможно законным путем привязать не только к событиям, но и к конкретному лицу. Иконы, при особом старании, – да. Баул с наркотиками – нет.

Земцов крякнул, подошел к тумбочке и ногой выдвинул из-под нее напольные весы.

– Контролирую свой вес, – пояснил он. – Жена замечает, что стал подергиваться легким жирком.

Так же кряхтя, он поднял баул и опустил его на весы.

Стрелка качнулась и показала на цифру «35».

– Прокурор, тридцать пять килограммов героина и судья. Неплохая добыча для случайной остановки джипа на ночной улице Тернова...

Тридцать пять килограммов...

– Что ты там шепчешь? – спросил меня Пащенко.

– А сколько весит сам баул?

Земцов оценил тару взглядом опытного товароведа.

– С килограмм.

Я поневоле улыбнулся. «В цвет», как говорят менты.

– Значит, в бауле тридцать четыре килограмма... Куда же делся еще один килограмм, Пащенко? «Скололи», «снюхали»? Вены не сдюжат, сопатка сломается.

– А при чем тут «тридцать пять» килограммов, если наяву я вижу тридцать четыре? – удивился Земцов.

– Потому что было именно тридцать пять.

Земцов не владел даже десятой долей той информации, что была у нас, поэтому, ожидая объяснений, лишь вяло пожал плечами. Зато я увидел тот неповторимый свет утренней зари, что засветился в глазах Пащенко. Ему, как и мне минуту назад, все стало настолько очевидно, что хотелось смеяться. Смеяться и по-детски хлопать в ладоши. «Липовые» иконы – в Латвии, подлинные раритеты – в Тернове, килограмм героина, перемешанный с мукой, – в Латвии, тридцать четыре килограмма – здесь. Совершенно глупый «прокол» в Барбашино – и Сбруев становится организатором оперативного дела по контролируемой доставке контрабанды в Прибалтику. С вероятностью до сотой доли процента рижские таможенники задерживают «КамАЗ», а мы находим в Терновском православном храме тот самый героин, что, по версии Интерпола и таможен двух стран, должен был в данный момент находиться в Латвии.

«Боже мой!» – хочется воскликнуть мне, глядя на купола нашей церкви, у которой даже купола «липовые» – крашенные автомобильным «металликом», – а почему обо всем этом нельзя было догадаться в тот самый момент, когда мы узнали об истинной ценности задержанной в Риге контрабанды?

Да потому, что было неизвестно, где тот самый героин. Вот тебе и случайный разговор с Жорой, давший фантастическую наводку на подвал отца Вячеслава!

– Значит, наш джипер не в угоне? – наклонясь к столу, я по-ребячьи прихлебываю из чашки.