Жестокий эксперимент

– Да как вы можете?! – крикнула она едва не плача, и он почувствовал в ней своего союзника в борьбе с неизвестными похитителями их вещей, и непонятное утратило свой устрашающий облик.

– Знаете что, пойдемте на палубу. Кто-то приготовил там стол. Перекусим, выпьем и общими усилиями припомним, что сотворили с нами. Идите, идите. Вот туда! – показал он рукой, так как она, видимо, не знала, что такое палуба. – Я сейчас приду.

13

А приборы в рубке, казалось, окончательно сбрендили. Компасная стрелка замерла в абсолютно неприемлемом направлении, а гироскоп медленно и неравномерно вращался против часовой стрелки, несмотря на то, что все на яхте оставалось неподвижным. Часы, ручные и бортовые, показывали одинаковое время. Но куда же, черт побери, подевалось его собственное ощущение времени? Он чувствовал себя на яхте не чужим: тело его явно свыклось с ограниченным пространством, следовательно, он находился в море давно. Но с каких именно пор, почему он не помнит этого?

Аварийный передатчик работал в автоматическом режиме и все посылал и посылал свой однообразный сигнал бедствия неизвестно куда. Спутниковая система связи действовала безотказно, а значит, спасители давно должны были быть здесь. А может, они, несмотря на все сигналы, не могли обнаружить яхту, так же как и он в бинокль не мог разглядеть абсолютно ничего через эту световую завесу? Настроенная на прием, радиостанция не издала ни единого звука ни на одной волне. Но ведь это нонсенс! Даже если бы планета сгинула в атомной войне, радиостанция все равно реагировала бы по крайней мере на электромагнитные колебания в атмосфере!

Следовало более энергично заняться этим необычным явлением, однако смятение, охватившее его, парализовало мозг. Он устало провел ладонью по лицу и почувствовал колкость бороды. Вспомнил, что этим летом решил отпустить бороду, так как во время учебных занятий неудобно ходить небритым. Не ради форса решил отпустить бороду. Вот уже пять лет, как он самый молодой профессор столицы, завкафедрой, а выглядит до неприличия молодо.

Он прошел в каюту и увидел на полке листки бумаги, исписанные мелким почерком. Сверху на них лежала авторучка. Подумал было, что это неизвестные шутники оставили записку, а оказалось – его собственный почерк, его писанина. То, что он прочитал на одном дыхании, представляло собой записки и конспект одновременно, дававшие пищу для размышления о наблюдаемых им сейчас аномалиях. Для размышлений не менее безумных, чем сами эти явления. К тому же, путаница в датах и мыслях свидетельствовала о том, что он наверняка был пьян, когда писал все это. Да, но если писал он, значит, он уже бывал здесь, а сейчас просто вышел из какого-то беспамятства.

Описание всевозможных приключений, происходивших за счет гравитации, заинтриговало его, и он бросился на палубу. Заглянул за левый борт – и действительно, будто припаянная одним краем к яхте, торчала тарелка. К правому борту таким же образом прилепилась книга. Постепенно содержание записок вошло в его сознание, и ему стало казаться, что все это он пережил сам лично. Пожалуй, он уже заглядывал через борт, чтобы посмотреть на книгу. И женщина, что стояла сейчас возле релинга на своих высоченных каблуках и в нелепом вечернем платье, завладела его чувствами отнюдь не час назад.

– Извините, скажите… – начала было женщина, и по ее просящему тону он понял, что теперь она уже не будет устраивать ему скандалов, и обратился к ней:

– Посмотрите-ка туда! Только осторожно, не упадите! Видите что-нибудь?

Она послушно склонилась над бортом и ответила без какого-либо удивления в голосе:

– Книгу.

– Значит, книгу?

– Думаю, что это ваша книга.

– Конечно, моя, если на моей яхте. Но как она туда попала?

– Не знаю. Простите, у вас тут есть туалет?

– На левом борту за каютой, – буркнул он, раздосадованный ее глупостью. Разве можно так реагировать на столь необычное явление?

Он вытащил из резиновой лодки мачту, чтобы с ее помощью отодрать или же вытащить книгу, и краешком глаза наблюдал, какой смешной, напоминающей походку гейши, поступью женщина двинулась в туалет в длинном и узком в шагу платье.

Книга легко отделилась от борта, но тотчас прильнула к нему снова, словно притянутая магнитом. Да, и это все было зафиксировано в записках! Однако сделать что-либо при помощи мачты было трудно, и он стал искать «морскую кошку». (Позже он вспомнит, что вытащил ее очень уверенным движением из лодки, а это было свидетельством того, что перед этим он сам положил ее туда.) Один из крючков «кошки» быстро подцепил матерчатый переплет книги, и вскоре она шлепнулась на палубу. Книга была хорошо переплетена, с эффектной обложкой. Но он не торопился поднимать ее, поскольку еще издали углядел на обложке свое имя, выведенное над заглавием яркими кричащими буквами.

Когда его спутница наконец возвратилась, смущенная и поникшая (из-за чего так ломаться, каждый человек ходит в туалет), он протянул ей книгу, пробормотав:

– Только что вы сказали, что она моя.

– Я читала ее, – произнесла женщина, но книгу не взяла.