Жестокая одержимость

Я возвращаюсь мыслями к Авроре. Мне трудно поверить, что родители не стали рассказывать ей о проклятии, ведь в таком случае она бы не поддалась соблазну рассмотреть веретено. Зная о возможных последствиях, она бы не проявила такого чрезмерного любопытства, не протянула руку и не уколола бы палец. Сравнивая себя с ней, я задаюсь вопросом – стала бы я так интересоваться Грейсоном, если бы знала обо всем, что делала и продолжает делать моя мать?

Музыка смолкает неожиданно быстро, и когда я замираю, мое внимание привлекает отражение в зеркале. Взгляд Мии пересекается с моим, и я с изумлением смотрю на то, как ее лицо озаряет радостная улыбка.

– Будто ты никуда не уходила, – мягко говорит она, и я сияю от комплимента. – Твой танец воистину прекрасен. Тебе следует еще немного поработать над отдельными элементами, но в остальном… – Она качает головой. – Знаешь, я бы с удовольствием рассмотрела тебя на партию Одетты.

К ней я и готовилась перед аварией.

– Возможно, однажды я станцую в образе белого и черного лебедей, – пожимаю я плечами, но Мия хмурится.

– Вряд ли балет Краун-Пойнт снова будет ставить это.

Я опускаю голову, не в силах сказать ей, что не собираюсь оставаться в одной и той же труппе на протяжении всей моей карьеры. Если я признаюсь Мии в том, что однажды планирую уйти из Краун-Пойнт, это не принесет пользу никому из нас. На самом деле я чувствую, что обнародование этой информации сейчас только помешает мне.

– В общем, я зашла просто для того, чтобы немного поговорить с тобой о «Спящей красавице», если у тебя есть время.

Я смотрю на часы, чтобы проверить, сколько времени еще могу оставаться в студии, и киваю, потому что мне любопытна цель ее прихода. Оставив Грейсона в зале, мы идем по коридору в еще одну затемненную студию, в которой недавно у нас с Грейсоном был… мое лицо вспыхивает, когда я вспоминаю, чем мы здесь занимались, но я подавляю эти эмоции.

– Балетный коллектив Краун-Пойнт использует постановку «Спящая красавица» в качестве основы для отбора новых участников, – говорит Мия. – Это способ привлечь в труппу новую кровь, ведь большинство студий проводят подобные открытые прослушивания по меньшей мере один раз в год в преддверии нового сезона. Для этого балета мы пригласили нового хореографа, но, я думаю, ты его знаешь. Шон Мередиан.

Меня охватывает шок, сменяющийся ликованием. Знаю ли я его? Хочу ли я танцевать под его началом? Черт возьми, безусловно.

– Однажды я имела удовольствие с ним встретиться. Моя мать добилась для меня того, чтобы нас представили друг другу после посещения одного из его балетов. Тогда я еще училась в средней школе и была уверена, что выставила себя полной дурой, вручая ему запись моего танца, но как об этом узнала ты?

– Хочешь верь, хочешь нет, – хихикает Мия. – Но раньше ты не упускала случая поговорить о нем.

– Да, ты права.

Особенно в окружении других девушек, ведь среди танцовщиц существует высокая конкуренция. Несмотря на дружеские отношения между некоторыми танцовщицами, стремление обойти друг друга и достичь лидирующих позиций является обыденным явлением, и хвастовство среди нас – это нормально.

– Летом мы проводим интенсив [24], – добавляет Мия. – Я уверена: ты бы отлично с ним справилась и восстановила свою выносливость. А после домашних выступлений мы отправимся в гастрольное турне по всей стране.

Кивая в знак согласия, я воздерживаюсь от напоминания, что у меня уже был подобный опыт, ведь я уже выступала в составе труппы. Однако возможность стать ведущей примой и мое стремление к этому были утрачены еще до открытия сезона. Из-за аварии мне так и не удалось выступить перед аудиторией.

– В общем, я просто хотела рассказать тебе о Шоне и открытом прослушивании. Я с нетерпением жду, что ты покажешь себя с лучшей стороны.

Потому что я конкурентоспособна. Мия уже дала мне понять, что за место солистки мне предстоит не только соперничество с девушками из Краун-Пойнт, что само по себе непросто, так как я знаю большинство из них, – но и с любой другой девушкой, желающей стать примой.

– Спасибо, – бормочу я. Кивнув, Мия оставляет меня одну в пустой студии, а ведь мы даже не включали свет.

– Интересная встреча, – произносит Грей, прислонившись к дверной раме и засунув руки в карманы.

– Мия, – тихо говорю я. – Она… интересный человек.

– Похоже, она присматривает за тобой.

– Не знаю, – пожимаю я плечами. – Может, ей просто в труппе нужен… знакомый человек, которому она может доверять?

Но я не хочу быть ни тем ни другим. Я хочу быть той, с кем желают работать хореографы, но думаю, дружба с ней пойдет мне только на пользу.

Грей пожимает плечами, а затем выпрямляется.

– Ты голодна? Я пойду перекушу. Могу принести что-нибудь тебе. Что ты хочешь?

– Индейку в тесте из того ресторана на углу, – оживляюсь я. – И картошку фри с энергетиком.

Я останавливаюсь прямо перед ним и протягиваю руку, чтобы сжать край его рубашки.

– Ты помнишь эту комнату?

Порезы, которые он тогда нанес мне, были недостаточно глубокими для того, чтобы превратиться в шрамы. Мне будет грустно, когда они исчезнут.