Жестокая одержимость

– Девушка, которую ты защищаешь, обворовывала нашу семью на протяжении нескольких месяцев.

Глава 47 Вайолет

Обворовывала нашу семью на протяжении нескольких месяцев.

Моя мать получала деньги от сенатора Деверо и тратила их на наркотики, развив при этом зависимость. Сейчас она винит меня в том, что эти выплаты прекратились, а вместе с тем и нарушился привычный образ ее жизни.

Теперь становится понятна причина ее частых исчезновений и то, почему она не отвечала на мои звонки, каждый раз заставляя чувствовать меня брошенной и одинокой. Возможно, она всегда была склонна к разным зависимостям, но наркотики просто стали еще одним способом уйти от реальности. Она перестала общаться со мной просто из-за того, что начала принимать вещества, и больше нет смысла искать какие-либо другие причины.

Но приятным поворотом на пути к неприглядной правде является следующая вещь: я не крала деньги у сенатора. Он давал их моей матери, и кто знает, на какие наркотики она перешла после того, как срок действия моих рецептов вышел. Кто знает, с какими людьми она встречалась и в каких ситуациях оказывалась.

Я правда ее за это ненавижу, но секундой позже меня охватывает чувство вины. Потому что мне остается только гадать, должна ли я была догадаться о том, что происходит, и как-то это предотвратить? Но как? Я не имела ни малейшего представления, ведь она действовала за моей спиной. Сначала она шантажировала Деверо для того, чтобы оплачивать мои медицинские счета, а затем для того, чтобы покупать наркотики. Я была убеждена, что у нее есть достойная работа, которая приносит ей удовлетворение и обеспечивает страховым полисом, покрывающим мои медицинские расходы.

А Грей? Верит ли он в ту картину, которую прямо сейчас рисует для него сенатор? В то, что я выступаю злодейкой, пиявкой и золотоискательницей, желающей отомстить их семье? Его отцу понравилась бы эта версия, не так ли? Он искусно подал Грейсону свое мнение обо мне, завернув его в красный бант.

Может, мне стоит просто сбежать?

Я рискую взглянуть на Грейсона, и он тут же крепко сжимает рукой мои плечи, словно интуитивно понимает, о чем я думаю. Мне нужно покинуть это место, но дверь по-прежнему блокирует телохранитель сенатора. К тому же мои плечи все больше болят под натиском Грейсона, и мой телефон по-прежнему находится у них.

– Можно поподробнее, – тихо говорит Грейсон, не двигаясь.

Мне хочется закричать и объяснить ему, что это неправда. Что слова его отца всего лишь манипуляция и попытка разлучить нас раз и навсегда.

Но почему? Я же ничего им не сделала.

– Идея подать иск принадлежала Вайолет, – говорит сенатор, подходя к Грею. – Она хотела нас разорить.

– Я хотела, чтоб мои счета были оплачены, – тихо говорю я. – Потому что моя карьера была разрушена.

– А потом ты слила эту историю прессе, – усмехается сенатор. – Угрозы встречного иска было недостаточно? – теперь он уже обращается к моей матери. – Признаю, я сплоховал, когда не настоял на том, чтобы соглашение о неразглашении было подписано не только Вайолет, но и тобой. Но когда я понял, что оступился, было слишком поздно.

– Я просто пыталась получить то, что мне причитается. – Моя мать укоризненно смотрит на сенатора. – Твой мальчик уничтожил нас.

Я вздрагиваю, задумываясь над тем, как я могла не замечать ее эмоций. Неужели я была настолько слепа к ее ярости? Ведь даже сейчас она дрожит и выглядит раскрасневшейся и злой больше, чем когда-либо раньше. Возможно, она проворачивала все это за моей спиной, пока я жила с ней и заново училась ходить, передвигаясь в медицинском ботинке? Однако теперь маска с ее лица спадает.

– Каким образом то, что я сделал, уничтожило именно вас? – спрашивает Грей стоическим и безразличным тоном.

Он даже не проявляет любопытства. Скорее, его действия напоминают поиск противоречий и дыр в их историях.

– Ты… – напрягается моя мать.

– Карьера Вайолет, – перебивает он ее. – Именно ее я разрушил, и теперь мы стараемся исправить эту ситуацию. У вас была дочь, которая нуждалась в вашей поддержке, а вместо того, чтобы оказывать ее, вы вымогали у нас деньги?

Мама откидывает голову назад и громко смеется, а я вздрагиваю, потому что никогда не видела ее такой. Она часто бывала злой, но теперь она просто не в себе.

– Вот что ты унаследуешь, – говорит сенатор Деверо, поднимая бровь и глядя на своего сына. – Если ты разорвешь со мной все отношения, я не ударю пальцем о палец, чтобы решить эту проблему. Ты столкнешься с последствиями ее угроз, если она перейдет от слов к делу.

Я фыркаю, и все их внимание возвращается ко мне.

– Извините, сенатор, но она ваша проблема. Если только вы не хотите объяснить своим избирателям, зачем финансировали наркоманку в течение последних шести месяцев, – я качаю головой. – Я уверена, что любая статья, которая выйдет об этом в свет, станет общенациональной новостью, правда, мама?

Когда мать снова начинает видеть в сенаторе дойную корову, ее глаза загораются.