Жесткий ответ

К подъезду он подходил в темноте. И не сразу уловил шевеление за спиной. Когда понял, в чем дело, было уже поздно. На голову обрушился удар страшной силы. Падая, теряя сознание, Рома услышал:

— Привет от Бурыкина!

Вот, значит, кто его оприходовал. Выжить бы… На этом ход мысли оборвался.

В себя Рома пришел дома. Он лежал на диване, уже в исподнем, под одеялом. Голова трещит от боли. Но даже не перебинтована. Рядом встревоженная Рита. Эдик Савельев и Саня Кулик тут же.

— Ну вот, очухался, — ободряюще улыбнулся первый.

— Все нормально, парень! — подмигнул ему второй. — Жить будешь!

— Штакетиной тебя по башке саданули, — сказал Эдик. — Голова кружится?

— Нет, просто болит.

— Тошнит?

— Нет…

— Ну я так и понял, что сотрясения нет. Хотя врачу завтра покажись…

— Покажусь, — кивнул Рома. — Как только этого урода возьму, так и покажусь…

— Ты что, знаешь, кто тебя саданул?

— Знаю. Бурыкин есть такой. Только что из зоны. Я его туда оформил…

— Бурыкин? Ну как же, знаем такого. Так что, он это?

— Он. Я, когда падал, слышал, как он мне привет передал. От Бурыкина, мол…

— Совсем оборзел, скот.

— Он подходил ко мне недавно, угрожал. Надо было его в каталажку сунуть, чтобы остыл. Да связываться не захотелось…

— Зря, надо было оформить. Сам чуть из-за него не остыл.

— Да нет, убивать тебя, похоже, не собирались, — не согласился с Эдиком Кулик. — Со знанием дела по башке треснули. По затылку, штакетиной. Так, чтобы даже сотрясения мозга не было. Но чтобы вырубить. И ведь вырубил, гад…

— Я этого гада сам вырублю.

— Так он что, так и сказал, привет от Бурыкина? — спросил Эдик.

— Ну да… Думаешь, мне показалось?

— Да нет, не думаю… Но зачем он так сказал? Зачем ему себя выдавать?

— А может, он думал, что ты уже вырубился?

— Может, так, а может, нет, — покачал головой Рома. — Я так думаю, он нарочно это сказал. Чтобы я знал, кто меня оприходовал…

— Обратно на зону, гад, захотел.

— А что, может, ему там неплохо было. Может, он туда в авторитете хочет вернуться. Как же, мента звезданул.

— Надо будет справки о нем навести. Может, он на зоне в обиженных ходил. Тогда какой ему резон возвращаться?

— Наведем, — поддержал Кулика Савельев. — Завтра и начнем наводить. А сегодня за самого Бурыкина примемся.

Прямо сейчас и возьмемся. Адрес его у нас должен быть…

Рому они оставили дома под присмотром Риты, а сами отправились в отдел, куда должен был скоро подъехать Степан Степаныч. Решили не откладывать на завтра то, что могли сделать сегодня.

К утру голова перестала болеть. Рома нашел в себе силы встать, привести себя в порядок. И наперекор Рите, которая не хотела его отпускать, отправился на службу.

— Ну вот, я же говорил, что Лозовой вернется в строй, несмотря на боевые раны! — встретил его радушной улыбкой Степаныч.

— Как настроение? — спросил Федот.

— Как и раны, боевое!.. Бурыкина нашли?

— Ищем, — кивнул Круча. — Всю ночь за ним бегали.

У матери были, по знакомым прошлись. Пусто… Кстати, мать сказала, что вчера он весь день куда-то собирался. Ближе к ночи исчез… Его это работа, его…

Рома в этом и не сомневался.

— Рысьев пока отменяется, — сказал Федот. — Будем, Рома, с тобой за Бурыкиным гоняться. Или ты не в состоянии?

— Что значит не в состоянии? Только и думаю, как этого идиота за шкирку взять. Только этим, можно сказать, и живу…

— Тогда не будем терять времени, — поднялся со своего места Федот. — Надо будет проехаться по нескольким адресам…

Весь день они провели на ногах. Искали Бурыкина где можно и где нельзя. Трясли своих сексотов-барабанщиков, цеплялись за любую информацию. Но все без толку. Бурыкина след простыл.

— Ноги сделал, гад, — решил Федот. — Ищи теперь ветра в поле.

— Все равно найдется. Рано или поздно найдется.

Отныне и до тех пор, пока не попадется, Бурыкин будет числиться во всероссийском розыске. Рано или поздно его возьмут. Вот тогда у него начнется веселенькая жизнь.

Домой Рома вернулся уже за полночь. И сразу спать. Все утро проспал, а после обеда на службу. Ни Кручи, никого из оперативников в отделе не было. Но его ждали. Следователь из прокуратуры. Тот самый «жук-вонючка».

Сухопарый, жеманно-интеллигентной наружности живчик — Рома терпеть не мог таких типчиков. Его приторная улыбка вызывала тошноту.

Рома думал, что он начнет тянуть из него жилы в связи с убийством Рысьевой. Но разговор принял иной, неожиданный оборот.

— Насколько мне известно, вчера вы занимались розыском гражданина Бурыкина. Это так? — подчеркнуто вежливо спросил следователь.

— И вчера занимался. И сегодня заниматься буду. А что, нельзя?

— Разыскивать Бурыкина не надо, — в голосе живчика прозвучали торжественно-злорадные нотки. — Его уже нашли. Сегодня утром. В березовой роще за Глубоким озером…

— Где он сейчас?

— Уже в морге.

— В морге?! Вы сказали, в морге?..

— Именно так. Гражданин Бурыкин был убит ножевым ударом в сердце. Затем его труп был вывезен в лес, там и оставлен. Как вы можете это объяснить?

— Как я могу это объяснить?! — оторопел Рома. — Вы думаете, я могу это объяснить?