Жертва Вдовы

Они шли по пещере, проверяя магические символы, чтобы убедиться, что ни один из них не уничтожен. Каждый символ, большой, как нагрудник доспеха, был начертан в приметном месте на стене, полу или колонне, где всякий проходящий через пещеру не мог не обратить на него внимание. Знаки были нарисованы пастой, сделанной из смеси жидкой ртути и красного люминофора, с добавлением толченого алмаза и опала. Символы были настроены на паству Эйлистри, и ее жрицы и верующие миряне могли смотреть на них безо всякого вреда, но взгляд любого существа, имеющего недобрые намерения, так же как и всякого служителя богов, враждебных Эйлистри, немедленно привел бы их в действие. Каватина показала Талесте различия между символами, вызывающими невыносимую боль, и теми, что лишают силы.

— А убивающих нет? — спросила начинающая жрица. — Почему бы не убивать наших врагов прямо на месте?

— Потому что всем дроу дарован шанс на покаяние, — ответила Каватина. И мрачно улыбнулась. — Хотя для одних этот шанс куда меньше, чем для других. Вот чему служат наши мечи. Когда незваный гость слабеет, мы даем ему один шанс. Он может остаться в живых посредством песни — или умереть посредством меча.

Талесте кивнула, в ее глазах сверкали слезы. Она сделала этот выбор как раз два года тому назад.

Они шли, негромко напевая гимн, отключающий другие виды магической защиты пещеры. Между колонн тут и там были запрятаны крохотные колокольчики, подвешенные на серебряных нитях. Способные обнаруживать все, что движется по пещере и не поет при этом положенных слов, они, благодаря наложенной на них магии, поднимали тревогу — оглушительный трезвон, слышный за много шагов. Звук можно было заглушить заклинанием тишины, но его пришлось бы накладывать много раз подряд — по одному на каждый колокольчик, — а укромные места, где они прячутся, нужно было сначала найти.

Все колокольчики, выборочно проверенные Каватиной, оказались на месте; ни один не был потревожен. Каждый отозвался чистым динь, когда Каватина легонько щелкала по нему ногтем.

Как и сам Променад, пещеры были защищены не только видимыми охранными устройствами, но и куда менее заметной магией. На них были наложены запрещающие заклинания, с окроплением святой водой и воскурением фимиама, невидимые для тех, кто не владел магией для их обнаружения. Это была мощная преграда, которая не позволяла врагам телепортироваться или переместиться сюда — даже в астральной или бесплотной форме. Запрещающие заклинания действовали постоянно, и лишь самые могущественные заклинатели смогли бы преодолеть их. Единственный способ миновать их — с одной из священных песен Эйлистри, и даже это не гарантировало безопасности. Те, кто воспользовался бы песней, чтобы проскользнуть сквозь магический барьер, имея злые намерения, прибыли бы на место с ужасными ранами — возможно, даже смертельными.

Пещера сузилась, пол поднимался и опускался. Жрицы перелезали через полусформировавшиеся сталагмиты, похожие на куски расплывшегося теста. Несколько раз ножны Талесте задевали мягкий известняк, царапая его. Начинающей нужно было еще учиться и учиться двигаться бесшумно.

— Ты поднимаешь такой шум, что клоакеры успеют устроить любую засаду, — предупредила Каватина.

Талесте тяжело дышала от напряжения. Лицо ее потемнело от краски стыда.

— Прошу прощения, госпожа.

— Темная леди, — поправила Каватина. — Здесь нет верховных матерей.

— Темная леди. Прошу прощения.

Каватина приняла извинение кивком.

Спустя какое-то время они дошли до границ пещер. Потолок здесь был таким низким, что Каватина могла бы дотронуться до него. Из трещины над ее головой чуть заметно дуло. Извилистая узкая расщелина, в которую едва поместились бы ее плечи, выходила на поверхность. Она смотрела, как Талесте заглядывает в щель.

В расщелине что-то двигалось — забили крылья. Талесте взвизгнула, когда оттуда стремительно вылетело что-то маленькое и черное. Каватина, схватившаяся за меч, едва Талесте отпрянула, вогнала его обратно в ножны. Она взглянула вслед существу, с криком улетающему прочь.

— Летучая мышь. — Она вздохнула. — Когда в другой раз что-нибудь налетит на тебя, Талесте, попытайся достать меч или сотворить заклинание. — Она кивнула на расщелину. — Теперь проверь глиф.

Талесте, краснея, пробормотала молитву, творя заклинание обнаружения. Прямо внутри расщелины возник светящийся глиф, сверкающий, будто свет, преломленный алмазом. Сосредоточенно хмурясь, Талесте изучала его очертания, повторяя их в воздухе пальцем.

— Взрывающее заклинание, — объявила она наконец, позволив сиянию угаснуть. — Не срабатывало. Никакое зло не проходило здесь. — Плечи ее слегка расслабились.

— За исключением нематериального, — напомнила ей Каватина.

Плечи напряглись снова.

— К счастью, принимать нематериальную форму способны очень немногие — и лишь самые могущественные заклинатели, — продолжала Каватина. — И те, кто может перемещаться нематериально, не нуждаются в подобных лазейках. Они могут проходить сквозь камень.

Талесте нервно сглотнула и покосилась на ближайшую стену.