Жертва судебной ошибки

В то время как герцогиня говорила это, князь незаметно для г-жи де Роберсак сделал знак высокому домино, которое вело под руку также домино, но среднего роста. Эта пара сошла с извозчика, ехавшего следом за каретой князя.

Когда г-п де Морсен со своими дамами взошел на лестницу, которая вела в коридор бенуара, Диана де Бопертюи шепнула баронессе:

«Я вас оставлю: попробую развлечься. Через час мы увидимся в фойе против настенных часов».

И молодая женщина исчезла в толпе.

Герцогппя де Бопертюи приехала на бал с единственной целью — поискать развлечения от скуки. Она здесь видела многих из своего общества, но не чувствовала ни малейшего желания интриговать их. Она знала, что может сказать им и услышать от них только банальности. Герцогиня попала в большой зал, где костюмированная и замаскированная публика танцевала эксцентричные танцы. Увидев на балконе пустой стул, герцогиня заняла его. Вначале она смотрела на веселье пестрой публики со смесью любопытства, презрения и отвращения. Но потом, помимо воли, к этим чувствам присоединилась некоторая зависть, хотя ее гордое достоинство возмущалось при мысли, что она, герцогиня, может завидовать каким-то ничтожествам, которые предаются грубому разгулу.

Но ничтожные созданья, все эти Манон Леско, Пьерро и Пьерретты, веселились от души, беззаботно и с увлечением, а иногда и с грацией; блестящие, причудливые костюмы делали хорошеньких девушек и юношей еще красивей; в этой вакханалии чувствовался избыток силы, удовольствия, любви и молодости. И Диана де Бопертюи думала с горечью:

«Это общество вульгарно, грубо, неблагородно! А все-таки что может быть счастливей вот этой парочки? Пьерретте не более шестнадцати, а ее возлюбленному лет восемнадцать. Оба красивы и, без сомнения, свободны, как птицы небесные. А если у них есть несколько грошей, они весело поужинают, запивая вином из одного стакана, и, влюбленные, отправятся в свое гнездо где-нибудь на пятом этаже. Им нечему завидовать!»

Машинально следя глазами за этой парой, которая по окончании кадрили направилась к двери кулуара, герцогиня вдруг отвела от них взгляд, пораженная удивлением при виде молодого человека, остановившегося очень близко от того места, где она сидела.

«В жизни не видала такой поразительной красоты у мужчины», — подумала Диана, любуясь незнакомцем. — Что за благородное и вместе с тем очаровательное лицо! Какие глаза, какой взгляд, какая умная и тонкая улыбка! Сколько грации, изящества, важности в его фигуре, в позе, в манере держать себя! С каким вкусом он одет! А каковы рука и нога! Ему не больше двадцати пяти лет. Очевидно, он из нашего общества: в другом месте не найдешь такой породистой наружности и таких манер. Как это я до сих пор не встречала его ни в одном из десяти — двенадцати салонов, где собираются сливки нашей аристократии? Без сомнения, он долго путешествовал. Быть может, это иностранец, русский? Иногда русские так превосходно разыгрывают из себя французов, что и не отличишь. Нет, все-таки отличишь. Еще одна странность: у него голубые глаза и темные волосы. А каков цвет лица! Бледный и смуглый, матовый, как у женщины, при ярких губах с шел-ковистыми усиками. Он очарователен, очарователен! В жизни не видала ничего подобного. Теперь я понимаю мужчин, когда они грубо воспламеняются при виде хорошенькой женщины. И, право, если бы я была из числа вон тех Пьерретт, я бы предложила очаровательному незнакомцу поужинать вместе. Мне хочется смотреть на него: я начинаю гордиться нашим обществом, где редко встречаются такие законченные типы. А этот незнакомец — достойный представитель человека высшей породы. Но вдруг он глуп? Наружность так обманчива. Нет, нет: вот он сейчас смотрит на что-то в зале, и на губах пробежала тонкая насмешливая улыбка. Впрочем, сколько раз я замечала такую же улыбку у графини де Марси, когда она выслушивает своих обожателей. Глядя на нее, можно подумать, что она умна, как бес, а между тем она отвечает возмутительно глупо. Мне необходимо это решить, иначе я не буду спокойна. Вот и я нашла себе удовольствие на балу. Я должна узнать, может ли человек быть так удивительно одарен, чтобы его ум равнялся красоте. Но сперва надо узнать, кто это, чтобы разговор вышел менее банален».

Диана встала, направилась к двери балкона, где стоял в небрежной позе незнакомец, и, пользуясь привилегией масок, прошла очень близко мимо него, пристально взглянув. Вблизи он показался ей еще красивей, чем издали. В коридоре она увидела одного из «своих» и остановила:

— Г-н де Жернанд, одно слово.

— Лучше два, прелестное домино. Вы меня знаете?

— Кто же вас не знает? Вы вездесущий. Хотите оказать мне любезность?

— Конечно, чтобы понравиться вам.

— Видите, вон там у двери, к нам спиной высокий худощавый молодой человек в синем? Я поддержала пари, что он из нашего круга и долго не был в Париже. Так…

— Извините, я перебью вас, милое домино. Вы сказали: нашего круга. Следовательно, мы с вами принадлежим к одному и тому же обществу?