Жертва мистификации

Случилось это всего-то полгода назад. А кажется, что прошла целая вечность. Она пришла к нам в офис вместе с каким-то долговязым хмурым парнем, имя и фамилия которого напрочь стерлись в памяти. Они представились студентами педагогического университета, членами команды КВН и просили их спонсировать. Ольга меня очаровала с первого взгляда. У неё было прелестное личико с маленьким чуть вздернутым носиком и большими наивными и доверчивыми глазами. Личико обрамляли светлые кудряшки, что делало её похожей на ангелочка. Она жутко стеснялась и постоянно краснела. К тому времени хваткие, опытные,прошедшие огонь и воду, знающие кому, где и как дороже себя продать деловые девицы да профессиональные путаны мне порядком надоели. А здесь было совсем иное, невинное, чистое, очаровательное. Я охотно согласился их спонсировать и высказал желание встретить её после репетиции. Неожиданно для меня, Оля сразу же согласилась. Странная она была во всех отношениях. Когда я пошел её провожать и у её дома попытался поцеловать, то она до того обиделась и расстроилась, что даже заплакала. Через месяц я сделал ей предложение. На свадьбе сильно перебрал и, не имея опыта сексуальной близости с такими девушками, как она, её стеснительность и робость принял за простое ломание, сорвал с неё одежду и взял силой. Вероятно, это предопределило наши дальнейшие близкие отношения. Она стремилась всячески увильнуть от супружестких обязанностей, ссылаясь то на головную боль, то на недомогание, то ещё черт знает на что. Меня это бесило. А редкая близость с ней не приносила мне удовлетворения. И я стал искать утешения на стороне с привычными опытными девицами. Часто не ночевал дома. Видел, что Ольга от этого страдает, хотя и не слышал от неё ни одного упрека, но видел это по её красным заплаканным глазам. Она была совершенно равнодушна к тряпкам. И это меня тоже раздражало. Любил ли я ее? Теперь я знаю точно, что любил. Любил безумно! Так, как уже никогда и никого не смогу полюбить. И безумно страдал от её холодности. Но это я осознал лишь тогда, когда её не стало. Мы с ней были слишком разные, чтобы быть счасливыми. Я все реже стал видеть, как она улыбается. И однажды не выдержал, взорвался:

— Послушай, что ты постоянно куксишься?! — заорал. — Все чем-то недовольна! Что тебе не хватает?! Прекрасная квартира, машина, денег навалом. Что тебе ещё нужно?!

Лицо её пошло красными пятнами, глаза заблестели. И будто старая, закоснелая в своих убеждениях учителка, внушающая старые, как мир, прописные истины своим дебилам-ученикам, проговорила:

— Стыдно кичиться богатством, когда большинству людей очень трудно живется!

Я саркастически рассмеялся её словам.

— Да плевал я на твое большинство! Поняла? Ага. С верхней полки! И на тебя и на все твое человечество!

— Замолчи! Как тебе не стыдно! — Глаза её теперь пылали гневом, как два огромных инквизиторских костра. Что касалось её убеждений она была твердолобой и упрямой, будто ослица.

— Святоша! Дура безмозглая! Пойми ты, наконец, своим кляйне маленьким умишком, что время таких идиотов, как ты, давно кончилось. Наступила эра таких прогматиков, как я. Если ты это не поймешь, то плохо кончишь.

И как в воду смотрел. Тогда я ушел и два дня не был дома. А когда вернулся, застал её в ванной со вскрытыми венами, плавающей в собственной крови. Я дико заорал и потерял сознание. Очнулся только в больнице. Олю похоронил без меня её брат, приехавший из Кемерово. Выйдя через полмесяца из больницы, я чувствовал такую опустошенность, что не хотелось жить. Во мне будто что-то сломалось. Я впервые почувствовал неуверенность и запсиховал. Подспудно неуверенность копилась во мне, копилась и вот, прорвалась здесь этими глюками.

* * *

Я выключил свет и снова лег. За окном что-то ухало и хохотало. Должно быть филин. Затем все стихло. И в тишине, вдруг, явственно прозвучал ласковый шопот: «Чижик! Ты меня любишь?» Мне стало нехорошо. Так говорила Оля в редкие минуты нашего взаимопонимания, даже с теми же интонациями. Шопот этот прозвучал из правого дальнего угла. Из левого кто-то гнусаво сказал, будто вынес мне окончательный вердикт: «Убивец!» Послышался возмущенный ропот, будто комнату населяли толпы людей. Зажал уши ладонями. Звуки исчезли. Но стоило лишь отнять ладони, как услышал игривый голос Антонины Львовны: «Ой-ля-ля». После чего, из кухни показалась она сама. Голое её тело было сплошь расписано какими-то странными кабалистическими знаками и фигурами, святившимися в уже начинающей редеть темноте. В правой руке она держала за волосы... О, Боже!!! Она держала за волосы голову моей бывшей жены. Антонина жутко рассмеялась и торжествующе, злорадно прокричала: «Ты видел?! Так будет с каждой, кто не захочет с тобой спать!» От перенапряжения мой бедный мозг взорвался и я потерял сознание.

Глава пятая: Рыбалка.

Когда пришел в себя, то в комнате было уже совсем светло. В дверь настойчиво стучали.

— Кто там?! — спросил в страхе, думая, что начинается очередной кошмар.