Жертва мистификации

— А знаешь ли ты, друг мой ситный , что Ленка написала заявление о разводе?

Колесов добродушно рассмеялся.

— Да пошел ты со своими приколами. Иди, дурачь кого-нибудь другого.

— Так ты что, мне не веришь?! — нарисовал Дмитрий на лице удивление.

— Ни единому слову.

— Ты ж её этим Валовиком довел до белого каления! Вконец замордовал!

О завотделе Валовике — непосредственном начальнике жены Колесова, который якобы воспылал страстью к его Елене и не давал ей прохода, пожаловался Дмитрию недавно сам Колесов. Но сейчас Беркутов был уверен, что его друг напрочь забыл об этом разговоре. Так и случилось. Лицо Сергея в одно мгновение стало потерянным и несчастным.

— Кто тебе сказал о Валовике? Ленка?

— А то кто же? Может быть он мне во сне приснился? Нет, Сережа, бессовестный ты все же человек!

Колесов вскочил из-за стола, забегал по кабинету. Сжав кулаки, остановился перед Дмитрием и тоном, не обещавшим ничего хорошего, спросил:

— Где ты её видел?

— Где-где. У нас сидит, плачет, заявление на развод пишет. Светка было попыталась её отговорить, что все ты делаешь из-за любви к ней и все такое. Но она ни в какую. «Это, — говорит, — не любовь, а патология. Ему лечиться надо». И я с ней полностью согласен. Ты, Сережа, шизанулся уже на своей ревности. Определенно.

— Ну надо же! — сокрушенно развел руками несчастный Колесов, садясь за стол. — Что же она мне ничего?!... Да я, вроде, с этим Валовиком не очень-то. Так, спрошу иногда как, мол, его здоровье. И все. Что же теперь делать?

— Пасть на колени, просить прощения. Другой альтернативы я для тебя не вижу.

— Точно! — ухватился Сергей за эту мысль, хватая телефонную трубку. Набрал номер. Голос его стал умильно ласковым: — Леночка, ты уже дома?... Ты в суде была?... Как? А разве...он бросил подозрительный взгляд на друга, начиная догадываться, что вновь стал жертвой его очередного розыгрша. — Ты Диму сегодня видела?... А Светлану?... Ясно... Да нет, ничего особенного. А про Валовика ты им ничего не говорила?... Да все нормально. С чего ты взяла. Через часок приду. Разберусь тут кое с кем, и приду. Целую!

Беркутов с нескрываемым удовольствием слушал этот монолог друга. Спросил беспечно:

— Все в порядке?

Тот недоуменно пожал плечами, озадаченно проговорил:

— С тобой все ясно. Неясно только — откуда ты узнал про Валовика?

— А ты мне сам, Сережа, рассказал неделю назад. Неужто забыл?

— Забыл. — Колесов, уперевшись в столешницу руками, стал привставать. Вот уже завис над столом, будто коршун, и с серьезными намерениями на лице, сказал сердито: — А теперь чеши отсюда, шутник! Да побыстрей! Пока я тебе холку не намылил.

— А вот это ты зря, Сережа. На шутку обижаются лишь дураки и негодяи. Я же тебя всегда считал хорошим и добрым малым. Не разочаровывай меня, Сережа.

— Да пошел ты! Шутка! Ведь нужно же понимать — над чем можно шутить, а над чем — нельзя.

— Ты так считаешь?

— Уверен.

— Хорошо, я на досуге обязательно обдумаю твое предложение. Обещаю. Да не смотри ты на меня, как Понтий Пилат — на провинившегося иудея. Сядь. Расслабься. Ничего ведь страшного не произошло. Если разобраться — тебе крупно повезло в жизни. Определенно.

— Это ещё почему?

— И он ещё спрашивает! — «удивился» Дмитрий. — Ну, ты, блин, даешь! Во-первых, тебя уважает и ценит начальство. Во-вторых, тебя любит такая замечательная красавица, как Ленка. И, наконец, в-третьих, кто может похвастаться таким другом, как я? А ты говоришь. Ты, можно сказать, самый счастливый человек.

— Дурак ты, Дима, и не лечишься, — уже миролюбиво проворчал Колесов.

— А вот здесь ты где-то по большому счету прав, — вздохнул Беркутов. — Скажи — сам до этой мысли дошел, или Светлана подсказала?

— При чем тут Светлана?

— А она мне часто тоже самое говорит.

— Нет, с тобой совершенно невозможно говорить серьезно, — рассмеялся Сергей.

— Ты мне лучше скажи — узнал что про Аристархова?

— Узнал. Никого из ближайших родственников у него нет. Он был единственным сыном в семье. Его родители умерли пять лет назад.

— Значит, все достанется веселой вдове? Не хило.

— Да, наследство приличное, — согласился Колесов. — А тебе удалось что выяснить о причинах самоубийства?

Беркутов рассказал. Сергей после его рассказа долго в задумчивости тер переносицу, проговорил с сомнением:

— Вообще-то трудно поверить, чтобы такой мужик, как Аристархов, стал бы из-за этого.

— Поживем, увидим. Мужики из райуправления не звонили?

— Да, чуть не забыл с твоими приколами, — спохватился Колесов. — Заходил участковый Забродин и оставил для тебя объяснения. Оказывается, джип ночью приезжал за жильцом из двадцать шестой квартиры Виктором Коригиным. Он вместе с друзьями ездил на утреннюю рыбалку.

Колесов достал из стола объясниние и выложил его перед Дмитрием.

— Значит и здесь облом, — сказал тот.

— Выходит, что так. Да, тут тебе звонил этот Шмыгов.

— Что ему было нужно?

— Не знаю. Он хотел сообщить что-то очень важное, но только непременно тебе.

— Ладно, пойду к себе, попробую с ним связаться. Будь здоров, Сережа, и не кашляй. Передавай привет Елене прекрасной.