Жернова истории 3

   - Действительно, доктор Флеминг обнаружил, что грибок Penicillum notatum выделяет вещество, подавляющее развитие гноеродных микробов, таких, как стрептококки и стафилококки. Такое вещество могло бы стать хорошим подспорьем в борьбе с послеоперационными и раневыми инфекциями. Однако перспективы введения его в фармакологическую практику весьма туманны, - покачала головой Зинаида.

   - Почему же? - немедленно интересуюсь у нее.

   - Дело в том, что ни самому Флемингу, ни его последователям пока не удалось получить действующее вещество в сколько-нибудь высокой концентрации и в пригодном для хранения виде, - отвечает заведующая отделом.

   - А в чем загвоздка? С какими проблемами они столкнулись? - не отстаю я.

   - Насколько я слышала, - не очень уверенно начинает объяснять Ермольева, - вещество оказалось очень нестойким и быстро разлагается. Особенно в том случае, когда питательный бульон, в котором развивается культура грибка, подвергать нагреву для выпаривания, чтобы повысить концентрацию.

   Слова на ампуле "натриевая соль бензилпенициллина" всплывают перед моим мысленным взором...

   - Скажите, а к какому классу химических веществ относится эта действующая субстанция? - как-то ведь фармакологи превращали его в соль...

   Заведующая отделом биохимии микробов задумывается на минуту:

   - Помнится, по описываемым свойствам, это скорее кислота.

   - Тогда стоит попробовать перевести его в менее активное состояние - например, осадить щелочью, да той же содой, и превратить в соль. А если это вещество разлагается при нагревании, то, может быть, его надо охлаждать или даже замораживать? - вываливаю на неё свои предложения.

   - Может быть, - Зинаида Виссарионовна пожимает плечами, - я об этом ничего не знаю. И потом, в замороженном виде бульон не выпаришь.

   - Как же так? - возмущаюсь я. - А возгонка?

   - Это вам не кристаллы йода, - парирует женщина. - Конечно, эффект возгонки льда тоже присутствует, но скорость его такова, что до второго пришествия придется ждать.

   - Технарь я или не технарь? - встречаю возражение широкой улыбкой. - Если проводить возгонку в достаточно глубоком вакууме - за милую душу всё получится.

   - Да у нас и аппаратуры такой нет! - возмущается Ермольева.

   - Ага! Значит, против самой идеи попробовать вы ничего против не имеете? - ловлю ее на слове. - А аппаратуру я вам раздобуду. Есть у меня такие возможности.

   - Ну-у, - тянет она, - если в нам ещё и холодильники для глубокой заморозки достанете... Да ещё и реактивы кой-какие... За это - возьмусь.

   - Достану, - уверяю я чернобровую казачку. - В лепешку расшибусь, а достану.

   Честно говоря, надежды на то, что состоявшийся разговор существенно приблизит появление советского пенициллина я не то чтобы совсем не питал, - иначе не стоило бы его и затевать, - но оценивал шансы как не слишком большие. Тем не менее, поисками необходимого оборудования озаботился всерьез, в том числе и по линии закупок через фирмы ОГПУ. Разумеется, тот список оборудования и реактивов, который без промедления выдала мне Ермольева, тоже запустил в работу, хотя и порезал его маленько после консультации со специалистами. Было очень похоже, что дама собралась за счёт моей щедрости переоснастить чуть ли не весь институт, однако я отнесся к её непомерным аппетитам довольно снисходительно. В конце концов, даже и при отсутствии быстрого успеха, хотя бы помогу развитию биохимических исследований в нашей стране...

   Незадолго до моего визита в Биохимический институт, как раз во время первомайской демонстрации, когда я с Лидой и Лёнькой, сидящим у меня на плечах, проходил по праздничной Москве, жена напомнила мне об обещанном разговоре. Увиливать от него я не собирался, но всё как-то было не с руки: то вернусь домой поздно, то не удается улучить момент, когда мы останемся наедине. Разговор ведь был совсем не для чужих ушей.

   Момент выдался лишь в среду, 14 мая, когда я по вызову Мессинга в очередной раз заскочил в ОГПУ в аналитический отдел. Речь шла о данных РУ РККА, которыми заинтересовался Трилиссер, и которые некоторые члены Реввоенсовета уже использовали в попытках обосновать резкое расширение танкостроительной программы.

   - Сколько-сколько танков может Франция производить в год? - поражаюсь я, глядя на цифру "1500", указанную во вполне официальном документе Разведупра.

   - Не в год, а месяц, - поправляет меня Станислав Адамович, который уже успел ознакомиться с этой бумагой.

   - Знаете что, - внутри меня вскипает раздражение, - передайте Яну Берзину, пусть лучше ему разведсводки Алексей Толстой пишет - у того фантастические романы поинтереснее получаются! Нет ни у французов, ни у поляков - перелистываю еще один документ - таких производственных мощностей. И денег у них сейчас в бюджете на закупку такого количества танков нет!

   - При чем тут нынешний бюджет? - возражает начальник аналитического отдела. - Речь идет о танкостроительной программе военного времени.