Женское нестроение

Этическія воздйствія — сила хорошая, но и они — палка о двухъ концахъ. Нтъ на свт книги боле свтлой, благой, братолюбивой, чмъ Евангеліе Христово. И, однако, я зналъ человка, который изъ всего Евангельскаго содержанія любилъ только одинъ стихъ, потому что толковалъ его, какъ благословеніе на ненависть къ человчеству. Былъ онъ парень гордый, рабочій, нищій, не попрошайка. Остался, посл болзни, безъ мста, перебивался, чмъ и какъ могъ, жилъ въ углахъ; наконецъ, силъ не стало: протягивай руку за подаяніемъ, либо околвай. И вотъ навернулся благотворитель. Прочелъ истощенному, озлобленному, полубольному, голодному человку лекцію о смиреніи, о промысл, о прилежаніи въ труд, подарилъ Евангеліе, пожаллъ, что «нтъ y меня для васъ никакой работы», далъ рубль денегъ и изчезъ. Изъ рубля y парня три четвертака отняла за долгъ хозяйка угла, гд онъ сгнивалъ, четвертакъ онъ пролъ — а, четверо сутокъ спустя, подобрали его на Даниловомъ кладбищ, за Москвою, въ тиф, и отвезли въ больницу. Натура была сильная: выдержалъ. Врачи заинтересовались интеллигентомъ, который чуть не умеръ отъ голода, поддержали его кое-какою работою; онъ сталъ на ноги, вышелъ въ люди и впослдствіи былъ извстенъ въ адвокатур, какъ… рвачъ самой жестокой и безсовстной марки. И однажды, въ интимномъ и очень бурномъ разговор на благотворительную тему, въ которой онъ былъ близко и нехорошо заинтересованъ, онъ крикнулъ мн, пишущему эти строки, жестокія, самозабвенныя слова:

— Что вы попрекаете меня христіанствомъ, Евангеліе въ примръ приводите? Что вы въ немъ понимаете? Что вы можете понимать? Вы читали Евангеліе въ теплой комнат, сытый; a я — на Даниловомъ кладбищ, подъ осеннимъ дождемъ, съ пустымъ брюхомъ… Помню-съ: «алкалъ я, и вы не дали мн сть; жаждалъ, и вы не напоили меня»… A потомъ я продалъ Евангеліе кладбищенскому нищему за пятачекъ, a силы пойти, чтобы себ хлба купить, мн уже недостало, и я легъ на могильную плиту и сталъ умирать… Вотъ и все мое Евангеліе. «Алкалъ я, и вы не дали мн сть; жаждалъ, и вы не напоили меня». Помню это, — и довольно съ меня. Тутъ цлое міровоззрніе!

Если бы вс господа благотворители хорошо помнили этотъ стихъ, они никогда не посмли бы давать Евангеліе въ руки голоднымъ людямъ, прежде чмъ ихъ накормить.

Таісъ, вотъ, я думаю, что и съ этическими воздйствіями на міръ падшихъ женщинъ мы не будемъ имть ни малйшаго успеха до тхь поръ, пока он будутъ алкать и жаждать, a мы не сумемъ накормить и напоить ихъ иначе, какь при условіи продолженія ими той же профессіи, отъ которой мы беремся ихъ спасать.

Мн скажутъ:

— Позвольте. Одинъ изъ наиболе существенныхъ пунктовъ программы къ борьб съ проституціей въ томъ и заключается, что мы предлагаемъ падшей женщин замнить добычу труда позорнаго заработкомъ труда честнаго.

Милостивые государи! Еще разъ повторю: этика — вещь прекрасная. Но вдь и политическая экономія — наука недурная. A она, увы! не длитъ труда на позорный и честный, но лишь на легко добывающій и трудно добывающій, при чемъ учитъ, что благо, добытое трудомъ легкимъ, натур человческой свойственно предпочитать благу, добытому трудомъ тяжкимъ, и что трудовой идеалъ человчества — отнюдь не въ пот лица сть свой хлбъ, выбирая его изъ волчцовъ и тернія, но наибольшая заработная выгода при наименьщей затрат рабочей силы. И еще: однажды обладавъ какимъ-либо благомъ, человкъ не легко примиряется съ его лишеніемъ и очень туго соглашается на сбавку блага. И потому-то позорный, но легкій, по доходности, промыселъ проститутки побждаетъ честные, но тяжелые и маловыгодные виды женскаго труда. Потому-то проститутка, извлеченная изъ дома терпимости или отъ тайной эксплоататорши-хозяйки и опредленная къ какому-нибудь утомительно-рабочему, a тмъ паче къ «черному» мсту, почти обязательно обращается чрезъ нкоторое время вспять, оказывается рецидивисткою и до тхъ поръ, пока нравственный уровень нашего общества не поднимется настолько, что честные виды женскаго труда будутъ длаться, если не вровень, то хоть въ одну треть заработка проститутки, до тхъ поръ я сильно опасатсь, что кадры вреднаго злополучнаго класса не будутъ задержаны въ прогрессивномъ рост своемъ ни нравственными воздйствіями, ни полицейскими мрами.